Валерий Воронин - преждевременная звезда | страница 5
И те, кто, к счастью для себя, присутствовал лишь при ее излете, в своих сегодняшних категорических высказываниях, как правило, попадает пальцем в небо.
В оборотной стороне медалей тоже был свой блеск.
Начальство всерьез восприняло футбол как идеологический козырь после побед динамовцев над англичанами. Вместе с тем, истинная сила московского «Динамо» проявилась через два года, когда выиграли у шведов, в тот момент готовых лучше, чем неразвивавшие во время войны футбол его родоначальники. Но советское командование встревожили неудачи в зарубежных матчах нашего чемпиона ЦДКА — и спортивные контакты с иностранцами дозировались с бессмысленной строгостью.
Стрельцов утверждал, что «Валерка сам себя сделал практически из ничего» — то есть был селфмейдменом (просто Эдик не знал этого выражения).
При желании — особенно, когда смотришь из сегодняшнего дня, когда копирование, подражание, рабская зависимость от мнения Европы и Америки доходит иногда до абсурда — можно и по нашу сторону железного занавеса рассмотреть проблески явлений, в известной мере прогрессивных. Футболисты и тренеры проявляли себя с большой самостоятельностью.
Но культ суперклубов — к ним, кроме московских Динамо» и ЦДКА, с некоторой натяжкой можно было отнести также «Спартак» начала пятидесятых и тбилисское «Динамо» — превращался незаметно (а в решающий момент и весьма заметно) в культ выдающихся игроков, вступавших в опасный возраст.
Когда в канун олимпийского турнира, первого для отечественных футболистов, если не считать печального опыта в еще царской России, сборная страны (под флагом Москвы или армейского клуба) провела несколько товарищеских встреч с венграми, поляками, румынами — и выглядела уж никак не хуже европейцев во всех отношениях. Но затем сказалась ударная (по-советски) подготовка к Играм, когда идеологи давили на тренеров, запугивая и понукая, а те — великие, напомню, тренеры — в свою очередь, загоняли на тренировках игроков, забывая про их паспортные данные…
Провал на Олимпиаде, конечно, оказался сильнейшим, приведшим в шок буквально всех нас ударом. И если бы не одряхление вождя и скорая смерть его, обрушенные на головы специалистов кары могли бы и затормозить футбол советский в своем развитии, хотя в приказном омоложении резон был — поскольку и в резерве ждало своего часа немало талантов. И выдвижение молодых совпало с необъявленной оттепелью. Лишь расформированный клуб армии так и не сумел подняться до прежнего уровня — разрушена оказалась продуманная Борисом Аркадьевым система подготовки: одного призыва одаренных игроков на военную службу оказалось недостаточным, утрачен был секрет селекции. Зато довоенных высот — к радости своих верных болельщиков, исчислявшихся чуть ли не половиной страны, — достиг «Спартак». В случае со «Спартаком» футбольная наследственность торжествовала — торжествовали традиции: из ссылки вернулись в Москву братья Старостины, Николай Петрович стал начальником команды.
