Точно так же Юнгу не хотелось соглашаться с убежденностью Фрейда в том, что психоанализ следует любой ценой ограждать от «черной грязи оккультизма». По мнению Юнга, любой человеческий опыт достоин описания и любая модель реального мира, достойная описания, должна включать в себя весь опыт человечества, а не только тот, который укладывается в конкретную теорию.
Поскольку Юнг представил Самость как психологическую реальность, имеющую параллели с концепцией Бога, он подвергся критике как со стороны служителей церкви, так и материалистов. Служители церкви обвиняли Юнга в попытке свести Бога к психологической функции, а материалисты заявляли, что он желает подменить науку метафизикой. Трудно было скользить <<по лезвию бритвы» между двумя лагерями, но Юнг не желал сдавать своих позиций.
Хотя он всегда отрицал, что его модель носит метафизический характер, Юнг утверждал тем не менее, что если Бог существует, то это может проявиться для нас только через некую психологическую функцию, подобную Самости. Иными словами, если в наших душах еще нет опыта, соответствующего божественному, мы вообще не в состоянии воспринять последнее. Существует Бог в буквальном смысле слова или не существует, факт, что нам с рождения присущ архетип «нуминозного», означает, что этот компонент необходим для психической целостности личности. Представляя трехэтапную модель процесса Индивидуации, Юнг пытался описать все доступные наблюдению. Представляя каждую из этих и в виде персонифицированной фигуры — I ) Тень, 2) Анима/Анимус и 3) Самость, — Юнг давал краткое описание или дефиницию фактов. Подобная персонификация не являлась изобретением Юнга: он наблюдал ее в собственных сновидениях и сновидениях пациентов. Сама душа избрала способ персонификации (воплощения г. конкретные образы).
Заинтересованным читателям полезно будет также узнать, что Юнга всегда было стремление видеть не только сильные стороны, но и ограниченность этой концепции. Он искал иные пути. Вторая Юнгова великая модель души берет начало в алхимии. Он обнаружил, что поскольку первые алхимики еще отличались психологической наивностью, то проецировали свои бессознательные процессы на алхимические опыты. Поскольку они стремились к недосягаемому («философскому камню», способному исцелять болезни, обращать свинец в золото и даровать бессмертие открывшему его алхимику), v них не было возможности достичь своей конечной цели - так же невозможно полностью интегрировать бессознательное в сознание. В соответствии с этим их тщательно описанные эксперименты можно интерпретировать психологически замечательную полную модель процесса психологического развития. К сожалению, подробности алхимической модели выходят за рамки этой книги
