«Знаешь, ты такой сладкий». Она забрала у меня бокал и вместе со своим поставила обратно на парапет. А потом прижалась ко мне. Как меня проняло! Я задрожал. Медленно провел пальцем по ее пупку. Под водой ее кожа стала совсем мягкой. Перед глазами у меня все приобрело голубой оттенок. Манди сказала: «Ну а теперь тебя заберут. Как ты себе и представлял. Тебя заберет морская принцесса. С ней ты попадешь туда, где тепло. Чертовски тепло. И влажно».
Она нырнула и прижалась губами к моей груди. Снова появилась над водой. Мой член она взяла в руку. Почва ушла из-под ног, и я скользнул вниз. А она все быстрее и быстрее терла мой член. И с улыбкой смотрела на меня. Я весь выгнулся. Меня обдало жаром. Я откинул голову назад, на воду. Она перестала тереть, одним толчком перевернулась прямо в воде и прижалась ягодицами к моему пенису. Взяла мои руки и подвела их к своему лону. Я чуть не умер — таким великолепным оказалось это ощущение. Манди отклонилась назад. Ее бедра постоянно двигались.
Я поцеловал ее в плечо. Слизнул несколько капель. Ее кожа слегка пахла хлоркой. Я перегнулся, чтобы увидеть ее груди целиком. Сжал их. Потом она оторвалась от меня и медленно поплыла к ступенькам, ведущим наверх. Я поплыл за ней. Она прижала меня к этим ступенькам и обхватила ногами за бедра. Опустила руку вниз и взяла мой член. Я почувствовал, что вхожу в нее. Ее живот пульсировал. Я был на седьмом небе. «Люблю тебя, — думалось мне, — очень люблю».
Я уже готов был кончить, когда она опустила ноги, и я снова почувствовал ее руку на своем члене. Bee во мне сжалось, я кончил. Сперма белым следом плыла по воде, как будто тут только что метала икру рыба. Вот уж порадуется тот, кто придет сюда после нас. Но мне было все равно.
Эта картина: она и я в голубой перламутровой воде. Ее мокрые волосы. Ее лицо. Ее груди на поверхности воды — как два полукружья. Образ, который навсегда-навсегда-навсегда останется у меня в памяти. Я вижу это даже сейчас, когда пробираюсь по коридору с дурацким подносом в руках и должен следить, чтобы не пролился кофе. Локтем нажимаю на ручку нашего купе.
— А вот и кофе! — восторженно орет Генри.
Мы сидим рядом на моей постели, пьем и едим. Верхнюю полку мы подняли. За окном все еще темно. Мы молчим. И тут вдруг Генри спрашивает:
— А потом, в Берлине, мы с тобой встретимся?
— Не думаю. — Говоря это, я не могу посмотреть на него.
Неприятная тишина. Она длится довольно долго. Наконец он задает вопрос, но уже совсем о другом:
