Выйди, коханая, працею зморэна,
хоч на хвылыноньку в гай…
А вот и старик-бандурист — наголо стриженный, как обесчещенный.
И крышка бандуры его с мазаной хаткой, с писаной неживой дивчиной.
И — живая, похожая, лежит на смежной верхней вагонке, поет. Ее сосед встает, шагает по верхним нарам к ближней лампочке. Выкручивает ее и кричит:
— Эй, люды добры! Як майора Чередниченко нэма — так кто ж будэ электроэнергию экономыты? Геть их, лампочки Ильичеви, чи они вам за дэсять рокив у камерах очей нэ выелы?
— Общий вид барака. Вторую лампочку выкрутили. Третью.
А последнюю — украинка толстая.
Полная темнота.
И смолкла бандура посреди напева.
День. На крыше барака сидят двое зэков в бушлатах и, как-то странно держа руки, запрокинувшись, смотрят вверх.
Из их рук идет вверх почти непроследимая нить.
МЫ ПОДНИМАЕМСЯ.
Явственней веревочка. Вверх. Вверх.
Мутное зимнее небо. В легком ветерке дергается самодельный бумажный змей. На нем:
Жители поселка! Знайте!
Мы потому бастуем,
что работали от зари до зари
на хозяев голодные
и не получали ни копейки.
Не верьте клевете о нас!
отдаленная пулеметная стрельба. Резкий свист пуль по залу.
в экран! в змея! одна из очередей проходит дырчатой линией через угол змея.
Но змей парит!
И МЫ ТОЖЕ СТАЛИ ПТИЦЕЙ.
Мы делаем круги над лагерем и спускаемся.
На крышах нескольких бараков — по два заключенных. Это наблюдатели.
На вышках — не по одному постовому, как всегда, а по два.
На одной вышке стоит еще офицер и фотографирует что-то в лагере.
А в зоне — несколько проломов: повален забор, разорвана колючая проволока.
За зоной против этих мест — торчит из земли щит с объявлением:
КТО НЕ С БАНДИТАМИ
— переходи здесь!
Тут не стреляем.
А в лагере против этих мест — баррикады, натащены саманы, ящики.
И около каждой баррикады стоит двое постовых с самодельными пиками (пики — из прутьев барачных решеток).
И против ворот, против вахты — большая баррикада.
И тоже стоят постовые с пиками: двое мужчин, одна женщина.
А за зоной
пехотные окопные ячейки. В них сидят-мерзнут хмурые пулеметные расчеты, смотрят
на лагерь.
ШТОРКА. ОБЫЧНЫЙ ЭКРАН.
На двери приколота бумажка:
ШТАБ ОБОРОНЫ
Перед дверью прохаживается с пикой молоденький зэк-часовой.
За этой дверью — по вазону с широкой агавой мы узнаем бывший кабинет оперуполномоченного. За письменным столом
сидит полковник Евдокимов в военном кителе с невоенными пуговицами.
Гай уронил черную стриженую голову на поперечный стол и как будто спит.
Сложив руки, сидит Магомет, спокойный, как гора.
