Шурик оделся, ему надоело молчать, и он решает вступить в разговор.
— А вчера, — хвастает он, все еще постукивая зубами, — у нас в клубе «Чапаева» крутили. Бесплатно.
Шурик широко раскрывает сияющие, как две звездочки, глаза:
— Вот Чапаев воевал! Впереди всех, саблей — туда, сюда. Так и рубит, так и рубит.
Он машет руками, трясет головой, потешно выкидывает ноги. Вся его маленькая фигурка в движении.
— Вот это дело! — вскакивает Славка. — Я, ребята, военным буду. Летчиком или танкистом. Брат у меня в армии, и я пойду. Уж от меня, враг, не жди спуску, — самоуверенно заявляет он. — Крепко воевать буду. Как наши на Халхин-Голе. Дым, снаряды, бомбы! Стреляют — жуть. А ты идешь с винтовкой в руке и бьешь, и бьешь!
— Военным! — подхватывает Витя. — Я, может, тоже буду военным. Мне, знаешь, Славка, так хочется совершить подвиг! Спасти знамя или одному долго-долго драться против врагов. А они наседают, кровь из ран хлещет, силы уже оставляют, и вдруг помощь подходит. Командир обнимает и говорит: «Молодец, Виктор!» Ну, не Виктор, а товарищ Коробков. «Молодец, говорит, товарищ Коробков! От лица службы тебе благодарность».
— Ага, — с готовностью соглашается Славка. — За геройство обязательно награда полагается. Попомни, Витька, мое слово: будет война, я в армию пойду. Это уже точно.
— Так тебя и взяли. Держи карман шире, — вмешивается Шурик. Ему обидно, что мальчики снова забыли о нем.
— Уж не тебя ли возьмут?
— Ну и не тебя.
— А в «Чапаеве» мальчишку взяли?
Но Шурик не сдается:
— Взяли да на кухню послали, картошку чистить!
— Ну, сперва на кухню, — не уступает Славка. — А потом, когда бой начнется, можно удрать на передовую.
Спор разгорается. Витя собирается принять в нем участие, но в это время другое событие отвлекает его внимание. С соседнего пляжа доносится истошный крик. Там плотный, коренастый паренек повалил какого-то мальчонку, прижал его коленом к земле и дерет за уши. Малыш охрип от крика.
Витя стремительно поднялся и бросился к драчунам.
— Ты что? За что ты его? — коршуном налетел он на большого. Тот отпустил мальчишку.
— А тебе чего? Пусть не лезет. Чего он «рыжиком» дразнится!
Витя посмотрел на парня. Волосы у неге были огненно-красные, круглое лицо с чуть приплюснутым носом в крупных рыжих веснушках.
— Так ты же и правда рыжий, — вырвалось у него.
Паренек метнул на Витю сердитый взгляд:
— Оплеухи захотел? Долго ждать не придется!
— Ну, ну! — не испугался Витя. — Ударь, попробуй!
