Почти дома
Хмурое, моросящее дождём утро застаёт нас уже на Волго-Балте — знаменитой судоходной лестнице. Один шлюз — № 7 — поднимает нас на высоту четырёхэтажного дома, шесть других по очереди опускают на восемьдесят метров вниз. Когда-то на старом Мариинском водном пути шлюзов было тридцать девять!
— Войдёшь в такое деревянное корыто, — вспоминает Александр Иванович, — а там всё еле держится, скрипит. Бабка-смотрительница кричит: «Бревно-то ты мне зачем оторвал, бревно, окаянный!..».
Позже, через несколько дней, наш теплоход покачивается на крутой волне Ладоги. На палубу хлещет дождь, струи воды подхватываются порывами ветра, бьют о стекло. На всём видимом пространстве озера — кипение волн и косая завеса дождя. Сразу чувствуется, что мы почти дома, — это дышит наш север.
Все свободные члены экипажа сидят в кают-компании и по телевизору смотрят футбол. А мне не сидится там, всё тянет наверх, в прохладную рубку — смотреть, прислушиваться к разговорам.
— Диспетчер, ответьте «Волго-Дону», диспетчер…
— Слушаю вас, «Волго-Дон».
— Как бы там Ленинграду заявочку передать на разгрузку, очень бы надо завтра выгрузиться!..
— А успеете под разводку мостов?
— Надеюсь, успеем. Должны успеть.
Вот такие разговоры ведутся в рубке, как же к ним не прислушиваться!
— Какой у вас груз?
— Уголёк, уголёк. Четыре с половиной тысячи.
— Ясно. Ленинград отвечает — на Первомайскую ТЭЦ ваш уголь пойдёт, в Автово…
Над разволновавшимся озером несутся голоса двух собеседников. В их разговоре, на первый взгляд будничном, служебном, — смысл и итог долгого плаванья.
Я примерно знаю, что делается в эту минуту в одной точке Каракумской пустыни, неподалёку от селения Геок-Тепе.
Три вагончика, прокалённые солнцем, иссечённые ветром и песком, промытые апрельскими ливнями, три видавших виды вагончика образуют букву «П», и в этом «П», как в кармане, на дощатом настиле, скрестив по-туркменски ноги, сидит Володя Година и ещё несколько парней из его бригады и едят плов. Может, и не плов они едят, а шурпу или, может быть, даже уху из наловленной только что рыбы. Да-да, уху. Из наловленной только что рыбы.
Неподалёку, в небольшом водоёме, стучит, колотит, беснуется великий пожиратель пустыни — земснаряд.
Две собаки лежат на песке в почтительном отдалении, дожидаясь своей доли.
Из спального вагончика доносится музыка и радостный голос: «В эфире — радиостанция «Юность»!»
Для комаров, для мошкары и всякой летающей нечисти устроена световая ловушка. Яркий свет её не ослепляет глаза, поэтому можно, откинувшись, полулёжа, видеть небо. Звёзды в пустыне крупные — горячие восходящие токи усиливают их свечение.
