— Это комплимент?
— Нет, правда.
— У кого научились, у Вити Васильева?
— Нет. У Вити Васильева нельзя научиться.
— Как это?
— Так. Нельзя же научиться у Марадоны быть Марадоной, а у президента быть президентом.
— Логично. Станцуем?
— Здесь?
— Ну да. И сейчас.
— Если вы имеете в виду танец в буквальном значении этого слова, я готов.
— А в каком другом значении этого слова вы можете понимать сказанное?
— Ну… мне почему-то пришло в голову, что вы хотели пригласить меня на ритуальную пляску, хотя это тоже танец. Не знаю, но мне почудился подтекст.
— Когда чудится или видится что-то не то, креститесь, как учила нас обеих одна бабушка. Научить?
— Умею, но редко пользуюсь. Помогает?
— Помогает. Еще как. Выбирайте: танцы или два коктейля.
— Выбираю и то и другое.
И мы пошли танцевать. Две рослые девицы лет двадцати и левитатор. На асфальтовом пятачке левитатор показал подготовку, девушки сказали за это, как в Одессе, что неплохо. Снова принялись за коктейли, потом — за танцы, потом за обсуждение проблем выживания, возникших в связи с ростом благосостояния. Они пришли к выводу, что это логично: сначала программа строительства коммунизма, потом продовольственная программа, потом программа борьбы с алкоголизмом и, наконец, программа выживания. Пошли на набережную. Начали знакомиться. Их зовут Ира и Оля. Приятно говорить с неглупыми девушками. Я рассказал, что смотрел вчера здесь по телевизору фильм о полетах бабочек, стрекоз, жуков, мух.
— Хорошо летают?
— В умении двигаться и летать им не откажешь, но представьте себе, в каком положении они оказались бы, если бы их сызмальства начали учить летать в нашей средней школе, потом — в высшей.
— В каком положении оказались бы эти невинные существа?
— В незавидном. Человек еще не знает, почему они летают и как построить аппарат с машущим крылом, мускулолет.
— А вы знаете?
— Да, вчера вечером я бродил вот по этой набережной, на это ушла и часть ночи. В уме рассчитал аппарат для полета человека на принципе крыла бабочки, крыла стрекозы.
— Махолет?
— Да.
— И на это у вас ушло целых три или четыре часа? При вашем-то интеллекте?
— Каюсь, был не в форме, устал.
— Левитатор — и устал?
— Как ни странно.
(Я успел-таки раскрыть секрет полишинеля, что левитатор и я — одно и то же лицо.)
— Не верится. Что вы еще успели открыть или изобрести за вчерашний вечер и часть ночи?
— Придумал название для этой набережной. Набережная махолетов.
— В честь вашего будущего полета?
— Нет, пока только в честь открытия принципов машущего полета. Я открыл главный закон такого полета. Крылья должны быть гибкими, движения похожи на движения рыбы-вьюна, я назвал это волновым движителем.
