Начинается процедура проверки документов и таможенного досмотра. Гражданские чиновники — среди них была одна женщина — перебирают вещи. Они не знают французского, и это доставляет немало хлопот владельцу багажа, которому нелегко полностью удовлетворить любопытство таможенников, особенно когда они интересуются книгами, журналами. Они взвешивали их на руке, рассматривали со всех сторон, перелистывали, чтобы в конце концов положить на место, приговаривая при этом с доброй улыбкой:
— Хорошо, товарищ.
Это было первое «хорошо», которое услышали французские добровольцы. И потом не проходило часа без того, чтобы не услышать такое простое, милое, звучное слово «хорошо». Это слово произносилось почти при любом разговоре.
Во время скромного и непродолжительного обеда мы впервые отведали главные русские блюда, которые преобладали в тот период тотальной войны и жестоких лишений.
Вышли из помещения. На улице мороз. Ля Пуап то начинает бить в ладоши, то прячет их к себе под мышки.
— Не жарко, — с иронией бормочет он.
— Не беспокойся, дружище, — успокаивает его Лефевр, — у тебя еще будет время согреться.
Пошел снег. Несмотря на это, через некоторое время самолет вылетает в Гурьев. И чем дальше на север, тем сильнее холод.
Гурьев — небольшой портовый город в устье реки Урал. Короткая остановка для заправки горючим, и самолет устремляется к Москве. Это был необычный полет на высоте не более 50 метров на протяжении 1500 километров! Куда ни посмотришь, всюду внизу снег, туман, вверху — сплошные свинцовые облака. Леса, реки, озера, дома — все покрыто снегом. С трудом удается различать мелькающие деревни и села. Снег делает ландшафт однообразным и скучным. Наши летчики удивляются:
— Как можно ориентироваться в таких условиях? Видимость не более 500 метров, а самолет летит со скоростью 240 километров в час.
Самолет находится в воздухе уже более шести часов. До Москвы остается совсем немного. Плотные слоистые облака закрывают землю. Если раньше можно было с трудом что-либо различить, то теперь совсем ничего не видно. Внезапно моторы меняют режим работы. Самолет снижается, пробивает облака, и неожиданно взору пассажиров открывается Москва. Вот Кремль, вот Москва-река под ледяным покровом, лес заводских труб.
Короткая остановка в аэропорту, и вскоре самолет продолжает путь на аэродром в Иваново, отведенный для обучения и тренировки французских летчиков. От Москвы до Иваново всего один час полета. Там должны собраться все добровольцы «Нормандии». Два других самолета прибывают несколько позже. Они были вынуждены сделать небольшой крюк и совершить посадку в Уральске и Куйбышеве, углубившись, таким образом, на восток.
