На приеме, скорее похожем на пресс-конференцию, был традиционный чай, который подавали в чашечках, закрытых цветными шелковыми чехольчиками, чтобы не остывал. Были сандвичи, сладкое и солоноватое печенье и даже саке. Ее разносил адъютант генерала Амая. Шла неторопливая беседа. Амая говорил цветисто и чем-то напоминал Рихарду полковника Хироси:
– Мы идем по императорскому пути... Япония, как прекрасная гора Фудзи, поднимается в предутреннем тумане высоко в небо и показывает свое великолепие миру... Мы – Страна восходящего солнца...
Зорге подумал: самое страшное – это убийцы-лирики, сентиментальные садисты-романтики, пытающиеся прикрыть свои преступления красивыми фразами, поэтическими ассоциациями.
Амая, в комендатуре которого был самый страшный застенок, сейчас убеждал журналистов не писать о зверствах в Нанкине. Он защищал командующего войсками принца Асака, говорил, что принц огорчен недружелюбными слухами, которые проникают в печать. Ведь командующий прекрасный человек и женат на дочери императора...
Агнесс скептически слушала генерала Амая и, едва сдерживаясь, спросила:
– Но чем же вы объясняете, господин генерал, массовые убийства, которые происходят в городе?
Амая заулыбался, еще шире обнажив неровные зубы, шумно втянул в себя воздух:
– Госпожа должна понять, что война разворачивается не всегда так, как нам хочется... Конечно, есть случаи нарушения дисциплины со стороны отдельных солдат, но мы решительно расследуем каждый подобный случай... Нельзя также забывать об умышленных и преступных действиях переодетых коммунистических бандитов, которые совершают в городе преступления. Мы не всегда можем отличить террористов, сеющих анархию, от мирных жителей. Конечно, могут быть ошибки, но представителям печати, как я думаю, надо видеть главное...
Генерал Амая опять заговорил о высокой миссии народа Ямато, о горе Фудзи, о божественных предначертаниях, которые принесут благоденствие азиатским народам...
– Поедемте ко мне. Сегодня я вас никуда не отпущу, – решительно и безапелляционно сказала Смедли, выходя из комендатуры.
Она села за руль, включила мотор, и машина плавно тронулась с места.
– Агнесс, вы хорошо водите машину, – засмеялся Рихард. – А помните, в Шанхае...
– Ну, неправда, Ики! Я и тогда водила прилично... Но чему я действительно научилась за эти годы – понимать события... Это куда важнее.
Агнесс тоже жила в посольстве – в американском, куда переселилась из отеля, когда в город вступили японцы. Всем американцам предложили укрыться в посольстве.
