От иприта лопаются сосуды легких, и человек тонет в собственной крови.
В конце коридора у нас была вешалка с противогазами на всю семью. В своем я все время гулял во дворе за домом — это был мой космический скафандр. В один прекрасный день я решил выяснить, как он устроен, взял консервный нож и открыл фильтр (попутно его испортив). Как бы там ни было, я узнал, что внутри, — древесный уголь, бумажные фильтры и разные слои кристаллов, в том числе, кажется, перманганат калия.
Прежде чем пустить в ход иприт, они намеревались на поле сражения использовать другую дрянь под названием хлорпикрин, пыль, которая вызывает рвоту, — ее называли «блевантин». Пыль проникает под солдатский противогаз, и солдата рвет. Если он не снимет маску, то захлебнется в собственной блевотине, а если снимет вытряхнуть большие куски — тут-то его иприт и накроет.
Меня всегда поражало, как это людям платят за то, что они такую дрянь делают.
Вторая часть моего детства
Вторая часть моего детства (вы уверены, что хотите все это знать?) проходила главным образом в Калифорнии, и было мне тогда лет десять-двенадцать. Сначала расскажу, как мы туда попали.
В Мэриленде я так часто болел, что мама с папой решили переехать. Впервые мне удалось улизнуть из штата, когда папа нашел работу во Флориде — тоже на государственной службе, на сей раз в сфере баллистики, что-то насчет траектории полета снаряда. Еще шла Вторая мировая война.
Мои воспоминания о Флориде таковы:
В Опа-Локе было полно москитов, а если не убирать хлеб на ночь, на нем вырастают зеленые волосики.
Мы то и дело прятались под кроватью и выключали свет, потому что кому-то казалось, будто уже идут немцы.
Папа «делал маргарин»: давил на красную точку, запечатанную в пластиковый мешок с белым веществом, и когда она расплющивалась, белое вещество делалось желтым — иллюзия «масла».
У брата на заднице вскочил фурункул, и папе пришлось его выдавливать (вероятно, помогли маргариновые тренировки). Крик стоял невообразимый.
Мне велели остерегаться аллигаторов, потому что они иногда едят детей.
По сравнению с Балтимором все было как цветное кино.
Я часто играл на улице и лазал по деревьям, отчего в конце концов заработал грибок на локте.
В остальном мое здоровье поправилось, и я вырос примерно на фут.
Мама истосковалась по дому, а поскольку я подрос, решила, что пора возвращаться в Балтимор.
Мы вернулись в Балтимор, и я опять заболел.
Эджвуд, штат Мэриленд, находился как бы за городом. В самом конце Декстер-стрит была рощица и еще речка с большими раками. Я ходил туда играть с Леонардом Алленом.
