Он успел только перелезть через забор на территорию, где на него набросились собаки. И это, по-вашему, Преступление Века?
Был там и мексиканец лет девятнадцати, который уже три недели сидел в ожидании, когда его передадут в Веверли-Хиллз согласно повестке в суд за неправильный переход улицы.
Надзиратели всю ночь не гасили свет, чтобы мы не спали. Днем температура поднималась где-то до 104 градусов.
Нам разрешали пользоваться одним бритвенным лезвием в день и единственным на сорок четыре человека маленьким душем в конце тюремного корпуса. Слой нечистот в душевой был толщиной дюйма в четыре. Я ни разу не брился и не принимал душ, пока там сидел.
Кормежка была тоже не сказать чтоб потрясающая. Как-то утром я на дне миски с манной кашей обнаружил гигантского таракана. Я сунул его в конверт с письмом матери Мотора. Таракана обнаружил тюремный цензор, и начальник тюрьмы пригрозил, что посадит меня в одиночку, если я еще раз что-нибудь подобное учиню.
Двух парней прозвали «Обжорами» — они ели буквально все. Дождавшись, когда все отведают первую ложку и начнут морщиться от омерзения, Обжоры протягивали свои подносы, и остальные заключенные вываливали туда все свое «китайское рагу» — на подносах росли миниатюрные стога из… кто знает, какой поебени.
На еду отводилось полчаса, а затем подносы забирали. Подносы Обжор всегда сдавались чистыми.
Я хорошенько прочувствовал, чем пахнут калифорнийские законы и калифорнийские юристы, а также глянул изнутри на калифорнийскую исправительную систему в действии. С тех пор ничто не поколебало мою убежденность в полнейшей никчемности этой системы.
Дополнительная информация о том, что я ем
Выйдя из тюрьмы, я понял, что улицу скоро будут расширять, а студию снесут, и ничего с этим не поделаешь. Весьма печально. Ну ладно, я взял кусачки, выдрал с корнем все оборудование и эвакуировал «Студию 3.». Все раскрашенные декорации пришлось оставить — космический корабль, лабораторию безумного ученого и все прочее.
Из Кьюкамонги я переехал в квартирку на Бельвью-авеню, 1819, в лос-анджелесском районе Эхо-парк, и устроился на работу в «Музыкальный город Уоллича» — магазин грампластинок в центре города. Я работал продавцом в отделе соро-капяток.
Денег у меня хватало как раз на проезд в автобусе туда и обратно в течение первой недели, а на еду уже не оставалось. Поэтому с первой же зарплатой я отправился на маленький филиппинский рынок у подножия холма и купил пакет риса, пакет красной фасоли, кое-какую приправу и кварту пива «Миллер хай-лайф». Дома я приготовил большую кастрюлю еды, на которой рассчитывал продержаться всю следующую неделю.
