— Знаешь, — сказал я позже Ю-лан, — кажется, я мог бы попробовать сам писать революционные пьесы.
— Ты думаешь, у тебя получится? — Слабый проблеск, пожалуй, пока слишком мимолетный, чтобы называться сиянием, затеплился в ее широко расставленных карих глазах.
— Уверен, что получится! — сказал я, мгновенно воодушевляясь. — И я хочу, чтобы это было грандиозно — знаешь, рабочие и крестьяне будут петь и танцевать под музыку, столь же революционную, как их устремления.
— Петь и танцевать? — По ее лицу пробежала тень сомнения. — С какой стати им петь и танцевать? Это так старомодно.
— Все реальные рабочие и крестьяне поют и танцуют, — заметил я.
— О… да, в таком случае это будет реализм.
— Единственное, о чем я хочу спросить… как ты полагаешь, старый мастер Чиянь не будет возражать, если я куплю пианино и притащу его на баржу?
Короче, пианино я купил, а затем начал испытывать в полном объеме муки творчества, подбирая аккорды, бормоча под нос рифмы и исписывая пачки бумаги. Не имея опыта сочинения мюзиклов, я не осознавал, каким пыткам собираюсь себя подвергнуть. Особенно меня угнетала проблема перевода — я заметил, что сочиняю по-английски, а потом вынужден переводить излитые чувства на северокитайский. Ю-лан я держал в курсе дел, пел ей некоторые арии, и она очень воодушевилась. Я припомнил некоторые вещички из мюзиклов, которые привозили европейские театры, гастролировавшие на Востоке, и включил в свою пьесу кое-что из услышанного в исполнении Джерома Керна, Гая Болтона и Юби Блейк. В конце концов я понял, что мне есть чем гордиться — пьеса получилась гораздо лучше, чем высокопарный бред Чияня-младшего. Итак, я созвал своих друзей-революционеров на прогон.
Я уселся за пианино и разогрел пальцы, сыграв несколько тактов.
— Название, — объявил я, — «Зови меня товарищем».
Молодой Чиянь скептически посмотрел на меня и свернул сигарету.
— Наша история начинается, — продолжал я, — смешанным хором мужчин-докеров и женщин-текстильщиц. Они поют:
Небесный Мандат у нас отобрали,
Угнетатели черное дело задумали,
Нас разорили, нас обобрали —
Небесный Мандат у нас отобра-а-а-а-ли-и-и.
— Что это за ссылка на Небесный Мандат! — воскликнул молодой Чиянь. — Это же просто дурацкое суеверие, которым пользовался класс феодалов, чтобы оправдать вековое угнетение народа!
— Его также могут использовать революционеры, чтобы оправдать попытки свержения правительства, — заметил я.
— Совершенно верно! — сказала Ю-лан. Некоторое время я грелся в лучах ее одобрения, затем закончил песню.
