К тому времени, как я встретил Яна Волту, «соколиного» мастера, я находился на острове уже два дня. Он тоже готовился к участию в триатлоне. Я не имел представления о том, кто он такой, так же как и о том, что такое «сокол». В гостинице «Каса Мария» на северном побережье Ямайки нас была целая группа — все готовились к предстоящему в июле забегу.
А в июне Судьба свела меня с Яном Волтой.
В тот вечер, когда мы с ним встретились, я зашел в бар пропустить стаканчик кампари. Рядом со мной сидел седобородый человек, потягивающий пиво.
— Мне семьдесят пять, — сообщил он без всяких предисловий.
— Вам не дашь больше сорока, — отозвался я, слегка смущенный его неожиданной фамильярностью. Однако мои слова были продиктованы не только вежливостью. Если не принимать в расчет седые волосы, этот человек был, безусловно, в прекрасной форме. У него было славянское лицо с острым ястребиным носом, и от него веяло несомненным аристократизмом.
— Вы смотрите, — сардонически продолжал он, — на одного из старейших «соколистов» страны, последнего представителя этого вымирающего вида.
Он отхлебнул пива и хихикнул.
Я тоже пригубил кампари.
— А что это такое — «соколист»?
Он посмотрел на меня стеклянистыми голубыми глазами. Я сразу понял, что от этих глаз трудно что-либо скрыть.
— Мы являемся — простите, следовало бы сказать, являлись — членами тренировочного корпуса чехословацкой армии. Мы были призваны в чешскую пехоту, чтобы обучать людей приемам рукопашного боя. Наши тренировки были необычными, но в то же время высокоэффективными. Мне было дано задание отправиться с чешской бригадой в Северную Америку, а затем в Англию, где меня приписали к военно-воздушным силам. После войны я стал преподавать в Карловом университете в Праге.
— Вы преподавали искусство рукопашного боя — «сокол»?
— Сокол, — повторил он.
— Простите, но я никогда о таком не слышал.
— Не стоит извиняться. Что вообще знают американцы, кроме футбола или баскетбола?
Я дотронулся своим стаканом до его кружки и сказал:
— Туше.
Он улыбнулся.
— А вы чем занимаетесь?
— В настоящий момент так же, как вы, полагаю, готовлюсь к летнему триатлону. В свободное от тренировок время я опять-таки, как и вы, преподаю.
— И что вы преподаете?
— Гимнастику.
Он усмехнулся и сделал большой глоток пива, осушив свою кружку.
— Значит, у нас много общего, — подытожил он.
Затем он нацелил на меня свои голубые глаза и наградил оценивающим взглядом.
— Почему бы вам не потренироваться со мной? — спросил он. — Не думаю, чтобы вы сочли это слишком утомительным, но я, возможно, смог бы научить вас кое-чему.
