– А приведите вы его сюда, врунишку поганого, – задушевным и ласковым голоском попросил лекарь. – Пусть при мне это повторит. Перстень я получил в уплату за свои лекарские услуги несколько лет назад, и Балод прекрасно это знает. Он уже давно на перстенек покушается!
– И от кого же ты его получил? – спросил полицейский офицер.
– От старушки одной.
– Что за старушка такая? Надо бы, наверно, и ее свидетельницей пригласить? – полюбопытствовал судья. – Где проживает, чем занимается.
– Проживает на лесном хуторе, – подумав, ответил лекарь. – Ягоды собирает, грибы, огородничает. Могу нарисовать карту, а то словами не объяснить, где этот хутор расположен.
– Значит, старушка убогая, которая грибы с ягодами собирает, королевским перстнем расплачивается? – брякнул полицейский.
Жилло так и ахнул. То, что на камне изнутри королевский герб выложен – он знал, но что перстень самому королю принадлежал? В жуткий узелок завязались все события, однако...
– Ну, что за чушь! – немедленно опроверг судья. – На нем только герб королевский. А кому эта штучка принадлежала, сейчас сказать нельзя. Ясно одно – тебя, Арно, в заговор втянули. Сейчас послушаем, что вот эти братцы скажут, которых принцесса подкупила!
И на клетку показал. Жилло в очередной раз съежился. Да, вовремя они с графом на красавиц полюбоваться прибыли! Трудно было более удачный вечерок выбрать!
Во всей этой истории было одно утешение – капитан просил найти человека, который хоть что-то о золотом цветке мог бы рассказать, Жилло и нашел. Да только человек этот – юная принцесса, и жить ей осталось всего-ничего...
Вздохнул Жилло горестно и – взгляд на себе почувствовал. Поднял голову – все мимо таращатся, на свидетеля Эдвина Инкена, он что-то про веревочную лестницу плетет. А взгляд уткнулся в лицо графскому слуге и словно требует – ну, найди же меня, ответь!
На стене, за столом, висели канделябры огромные, и в каждом между двух несущих свечи ветвей было зеркало вделано. Одно вроде обычное, а в другом блеск нестерпимый объявился – не отражение свечи, а именно золотой, раскаленный блеск. Притянул он к себе взгляд Жилло почище магнита.
И хотя смотреть было нестерпимо, все равно что на солнце, уставился Жилло в зеркало. Там, в глубине, два глаза ему почудились. Но не огненных. Два внимательных и веселых глаза. Понял Жилло, что или бредит с перепугу, или сейчас тут чудеса начнутся.
Выплеснулось из зеркала живое золото и мгновенно внутрь ушло. А на столе перед судьей и полицейскими офицерами – длинная, густая, сверкающая прядь вьющихся волос! И от свечек по ней золотые блики бегают.
