Открылась дверь. На пороге стражник с фонарем встал.
– Иво из замка Дундаг! Арно Кандав! Райво и Тойво Локсы! Собирайтесь – через десять минут вечерний допрос! Уго Фогель! Эдвин Инкен!..
И пошел перечислять! Понял Жилло, что вот он – шанс! Стараясь не скрипеть, вылез он, присел на корточки, притаился. Пошли два стражника двери отворять и нужных узников выводить. Образовалась в коридоре цепочка. И втерся в нее Жилло – так же легко и просто, как просто бы ему вовсе отсюда убраться...
Повели всю команду по лесенке вверх, во двор, через двор, в двери, через прихожую необъятную, по лестнице, коридором, еще по лестнице, через зал, по третьей лестнице, но уже вниз, коридором с четырьмя поворотами, по четвертой лестнице – Жилло ошалел от этих подъемов и спусков. И ни за каким поворотом не удалось ему отцепиться и сгинуть.
Оказались в большой комнате. Окон нет, только свечи в канделябрах горят. Вдоль стены такая клетка из железной решетки сделана – туда узников загнали. Жилло в самый угол забился, чтобы графу и лекарю на глаза не попадаться. Мало им хлопот – еще и такое чудо!
Под двумя самыми большими канделябрами – длинный стол. Между теми канделябрами сукно зеленое натянуто, на нем перекрещенные топор да мотыга. Без них теперь никуда, подумал Жилло. На столе бумажки стопочками разложены.
И вошли люди – трое в мундирах, четвертый в мантии. Которые в мундирах, вроде военные – парики армейского образца, усы, у одного шпага, у прочих сабли из-под кафтанов торчат. Который в мантии – совсем трухлявый дед, но тоже в парике и нарумянен. Глаза, впрочем, острые, и это ничего хорошего не сулит...
Сели они за стол и стали с узниками разбираться.
Оказалось – попала эта публика в подземелье по пустяковым делам, но связанным с равноправием. Уго Фогель в ткацких мастерских работал и при нем старое доброе время поминали, когда чем больше соткешь, тем больше и заработаешь. Он в порядке аргумента кого-то по уху съездил. Вот теперь и разбирались – за равноправие съездил или против оного.
Оказалось, Уго Фогель хорошо себя зарекомендовал, когда это самое равноправие внедряли. Он хозяина мастерской палкой по улице три квартала гнал. Сообщил об этом приведенный на пять минут свидетель – и Уго отпустили вместе с ним, заставив присягнуть на топоре и мотыге, что больше такого не повторится. А чего не повторится – так никто и не понял.
Позвали к столу братьев Райво и Тойво. Оба были уже мужчинами в годах, с виду – буки, слова из них клещами не вытянешь.
