Ведьма завела туда пажа, спустила с плеча кота и стала подбрасывать дрова в очаг, разводя большое пламя. Паж тем временем разделся догола и завернулся в клетчатый платок старухи размером с доброе одеяло. Она взяла его пожитки, встряхнула так, что вся сырость из них с брызгами, должно быть, вылетела, и развесила над огнем.
– Бабушка, а бабушка, – обратился к ней паж. – А если молодую графиню раньше меня присушили, может, все-таки удастся ее отсушить? А?
– Может, и удастся – проворчала старуха. – Только я этим заниматься не стану.
– Бабушка, а бабушка!
– Чего еще?
– А как узнать, присушили ее или не присушили?
Ведьма задумалась.
– Я тебе дала довольно сильное заклятие. Сильнее елового уголька да креста на живом теле может быть только трава тысячелистника, собранная в полночь и заговоренная над зеленым огнем. Или иголка, вымазанная в крови и воткнутая за стропила... Но ту еще смотря как воткнешь. Тоже – наука...
– За стропилами? – переспросил паж.
– Да. Хочешь – заберись в спальню к графской дочке, пока она с подружками в саду гуляет, и посмотри сам. Может, найдешь ржавую иголку за стропилами или пучок тысячелистника в ином укромном месте. Да! Если по четырем углам пятнышки на полу, вроде как зеленоватой краской брызнули, это – тоже заговор! Только послабее елового уголька.
– Бабушка!
– Что, внучек?
Внучком ведьма звала пажа, конечно же, в насмешку. Он ей не то что во внучки – в прапраправнучки, пожалуй, годился.
– Бабуль, а пошла бы ты со мной в замок, а? Вместе бы поискали! предложил паж.
От такой наглости ведьма онемела.
– Ты, внучек, должно быть, не знаешь, что я со своего болота никуда не ухожу, – ласковенько сказала она, опомнившись. – Сундук серебра сулили мне, чтобы на день съездила в город, посмотрела бургомистрова сынка, что таял, как свечка. И лошадей к Березовым воротам привели. Не поехала. Мальчонку сюда везли.
– И что же с ним было?
– Ерунда, мачеха след вынула. Я в глазки этой мачехе только разок посмотрела – и сама она во всем повинилась. А когда правда на свет выплывает – бывает, и болезнь сама проходит.
– Так что не пойдешь со мной, бабуля?
– Не пойду, внучек. Деньги твои верну, коли не заработала, а отсюда не двинусь.
Паж вскочил и запахнулся в платок.
– Тогда, бабушка, и деньги отдавать будет некому.
– Это почему же?
– Покойнику они без надобности! А жить без графской дочки я не собираюсь! Вот!
– Не скоро ты еще станешь покойником.
– А вот увидишь!
