— Вы говорите как трудный подросток.
— Ошибаетесь: я давно трудный переросток.
— Очень смешно. Но ведь и мужчина был причастен к вашему появлению на свет.
— Мужчин я, знаете ли, тоже не жалую.
— Но женщин вы ненавидите сильнее. Почему?
— Все причины я вам уже назвал.
— Да. И все-таки мне не верится, что за этим нет иного мотива. От вашего женоненавистничества попахивает сведением счетов.
— Счетов? Каких? Я никогда не был женат.
— Дело не обязательно в браке. А вы, возможно, и сами не знаете, откуда в вас эта обида.
— Я понял, куда вы клоните. Нет, психоанализа я не признаю.
— Воля ваша, но вы могли бы сами об этом задуматься.
— Да о чем задуматься, боже милостивый?
— О ваших отношениях с женщинами.
— О каких отношениях? С какими женщинами?
— Только не говорите мне, что вы… Нет!
— Что — нет?
— Неужели вы…?
— Ну что, что?
— …девственник?
— Разумеется.
— Не может быть.
— Очень даже может.
— Ни с женщиной, ни с мужчиной?
— Я похож на пидора?
— Напрасно вы обижаетесь, среди гомосексуалистов тоже встречаются выдающиеся люди.
— Не смешите меня. Вы приводите аргумент вроде «честными бывают даже сутенеры» — как будто есть противоречие между понятиями «гомосексуалист» и «выдающийся». Нет, меня возмущает другое — почему вы отказываетесь верить в мою девственность?
— Поставьте себя на мое место!
— Как вы себе мыслите меня на вашем месте?
— Это… это не укладывается в голове! В ваших романах вы пишете о сексе как специалист… как энтомолог.
— Я магистр мастурбации.
— Достаточно ли одной мастурбации, чтобы так досконально изучить вопросы плоти?
— Зачем вы делаете вид, будто читали меня?
— Послушайте, для этого не обязательно было вас читать, всем известно, что ваше имя прочно связано с контекстом самой откровенной и изощренной сексуальности.
— Надо же! А я и не знал.
— Недавно мне даже попалась диссертация на тему «Приапизм в творчестве Таха через синтаксис его прозы».
— Забавно. Темы диссертаций вообще меня смешат и умиляют: до чего трогательны эти школяры, пыжатся, чтобы быть «как большие», и пишут чушь под замысловатыми заглавиями, за которыми кроется банальнейшее содержание, — так в ресторанах, претендующих на изысканность, заказав блюдо со звучным названием, получаешь обыкновенное яйцо под майонезом.
— Само собой разумеется, господин Тах, если вы не хотите, я об этом не упомяну.
— Отчего же? Это неинтересно?
— Напротив, более чем интересно. Но мне бы не хотелось выдавать вашу тайну.
— Это не тайна.
— Почему же вы никогда об этом не говорили?
