— Я — Митридат «Александра».
— Но вправе ли мы называть это «Александром»? — усомнился Эрнест.
— Это квинтэссенция «Александра», а сброду дано отведать лишь жалкий его раствор.
К таким царственным сентенциям и добавить-то нечего.
* * *
— Господин Тах, прежде всего я хочу принести извинения от лица всего цеха за вчерашнее.
— А что было вчера?
— Ну, я об этом журналисте, что опозорил нас всех, докучая вам глупыми вопросами.
— А как же, помню. Очень славный мальчуган. Когда я увижу его снова?
— Никогда, не волнуйтесь. Если вас это может порадовать, он сегодня тяжко хворает.
— Бедный мальчик! А что с ним?
— Перебрал «порто-флипа».
— Я всегда говорил, что «порто-флип» — гадость. Знай я, что он любит выпить, приготовил бы ему «Александр» — нет ничего полезнее для метаболизма. Хотите, угощу вас «Александром», юноша?
— Спасибо, я на работе.
Журналист не заметил, какого подозрительного взгляда стоил ему этот отказ.
— Господин Тах, вы уж не обижайтесь на нашего вчерашнего коллегу. Что делать, мало кому из журналистов хватает образования для встречи с фигурами такого масштаба, как вы…
— Этого только не хватало! Специальное образование для встречи со мной! Курс под названием «Искусство общения с гениями»! Кошмар!
— Не правда ли? Если я правильно понял, вы не сердитесь на нашего собрата. Спасибо вам за снисходительность.
— Вы пришли, чтобы поговорить о вашем коллеге или обо мне?
— О вас, конечно, это была просто преамбула.
— Жаль. Нет, решительно, эта перспектива так удручает меня, что мне необходим глоток «Александра». Будьте любезны, подождите пару минут — сами виноваты, не надо было говорить мне об «Александре», я наслушался вас, вот и захотелось.
— Я? Я говорил вам об «Александре»?
— Не кривите душой, молодой человек. Я терпеть не могу, когда кривят душой. Вы по-прежнему не хотите отведать моего фирменного напитка?
До гостя не дошло, что Тах великодушно дает ему последний шанс, — и он его упустил. Пожав своими жирными плечами, писатель подкатил к чему-то вроде саркофага и поднял крышку, под которой оказались ряды бутылок, консервные банки и бокалы.
— Это гроб эпохи Меровингов, — объяснил толстяк, — я сделал из него бар.
Он взял большую металлическую чашу, плеснул в нее изрядное количество шоколадного ликера, потом добавил коньяку и лукаво покосился на журналиста.
— А теперь я открою вам секрет фирмы. У простых смертных третий компонент — сбитые сливки. По мне это тяжеловато для желудка, и я заменяю сливки тем же количеством… (в руке у него оказалась консервная банка) сгущенного молока с сахаром (и он подкрепил слова делом).
