Изо всех болотных дыр и щелей, из-под пней, куч хвороста и коряг появилось внезапно множество бесенят. Кривляясь и хохоча тоненьким, как писк мышей или скрипение старого дерева, смехом, кувыркались они и хлопали немилосердно в ладоши в честь удачливой прекрасной болотницы. А та, окинув окрестность торжествующим взором и, видимо, наслаждаясь своей победой, съежилась вдруг, подобно огромной белой лягушке, и, совсем как те, прыгнула головою вниз в колыхнувшуюся трясину…
Прятавшиеся во время ее пения бесенята теперь разбегались и развозились, прыгая с визгом и хохотом один через другого. Некоторые, посильнее, гонялись за более слабыми, царапали их и дергали за уши. Один из мелких и слабых бесенят, на беду свою, забежал укрыться в тот самый куст, за которым сидел Чернобородый. Утопленник мигом сгреб его своею огромною пухлой рукою, сжимая слегка шею, чтобы тот не пищал и не кусался.
Это был бледно-зеленого цвета, совсем молодой еще, с бугорками вместо рожек, бесенок, с мордочкой, похожей на кошачью, туловищем, напоминающем человечье, и задними лапками, как у лягушки. На передних лапках виднелись маленькие, не отросшие еще как следует "коготки".
Оглядев свою добычу, Анкудиныч осторожно поднялся на ноги и пустился в обратный путь. Ловить второго бесенка было неудобно и поздно.
Пройдя с версту, на одной из заросших по окраинам ольховыми кустами полян Чернобородый заслышал вдруг заунывный длительный свист и остановился. Ему показалось, что вершина одной из по ту сторону поляны стоящих елей как-то странно заколыхалась. Немного спустя дерево, принимая постепенно вид Лешего и уменьшаясь по пути в росте, двинулось по направлению к застывшему в испуге Чернобородому… Еще миг, и ставший ростом с молодую березку, раза в два, однако, с половиною выше утопленника, Леший был уже перед ним, остроголовый, взъерошенный, поросший похожею на древесный мох шерстью и, видимо, очень сердитый.
— Ты что здесь делаешь? Зачем в мой лес притащился, падаль проклятая?! — гневно заскрипел лесной хозяин, по прозванию Зеленый Козел (он был так прозван за форму своей бороды и цвет шерсти), замахиваясь на пришельца тяжелого суковатою дубиной.
Чувствуя себя в положении, напоминающем былые времена, когда объездчик или сам лесничий заставали его в казенном лесу с санями нарубленных дров, "Тяни за ногу" счел нужным упасть на колени.
— Помилуй, отпусти! Не по своей воле сюда зашел… Наше дело холопское!
— От кого? — последовал грозный вопрос.
