— Не хочешь светиться — возьми псевдоним. Читатели подобных сочинений преимущественно женщины. Если уж исповедь, так от лица героини, а не сочинения мужчины.
— Когда все внимательно прочтешь, поймешь, здесь не столько исповедь, сколько выпавшие мне приключения. Автором должен быть мужчина. Доверия больше и слюней меньше. Ты журналист, редактор, — тебе и карты в руки. Сократи, присочини, если потребуется. Поступай как угодно с моими записями.
Материала набралось достаточно, и он взялся за мои приключений. Когда рукопись была готова, вновь принялся уговаривать поставить автором мою девичью фамилию Свиридова, или фамилию пропавшего мужа Бурлакова, раз не соглашаюсь афишировать сегодняшнюю — Комаровская.
Рукопись показал в нескольких издательствах. Услышав, что героиня из Жуковки с Рублевского шоссе, редакторы отвергали книгу с порога. "Книжный рынок перенасыщен сочинениями гламурных писательниц из знаменитого предместья". К объяснениям, что роман не о гламуре, а о деловой женщине, которая всего добивается сама, не прислушались. Брату стало жаль попусту потраченного труда, и он выложил книгу на несколько литературных порталов в Интернете. Наше честолюбие было удовлетворено. Судя по статистике, "Записки соломенной вдовы" нашли довольно много читателей и получили добрые отзывы.
Подруги, чьи имена мы заменили, каким-то образом узнали про наше творение в Интернете, прочитали, увидели себя и, к удивлению, не обиделись, больше — пожалели, что не назвала их настоящих имен. Требовали продолжения. Я начала другую жизнь и больше ничего записывать не буду, говорила себе и подругам.
После поездки в Новокумск неожиданно обуяло желание записать эпопею с фотографиями. Включила ноутбук, открыла чистую страницу Worda и написала: "В программе "Жди меня" по телевизору показали…" и остановилась. Вдохновение, как появилось так вдруг и улетучилось. Написала пять или шесть строк и бросила.
Какое-то время почти не садилась за компьютер, забросила диктофон. Убедила себя: хватить попусту тратить время, словно барышня — мечтательница из девятнадцатого века. Позже ощутила потерю незримого собеседника, с кем могла делиться сокровенным, поплакаться. Масса событий, переполнявшие мысли просились на бумагу, требовали оставить в памяти. Чтобы позже прочитав и проанализировав, отругать себя за ошибки, получить ответы на мучающие вопросы, вновь пережить счастливые мгновения и взгрустнуть.
Барышни в прошлом писали дневники от безделья, я же вела не дневник в его настоящем виде, а просто записывала время от времени отдельные события, что меня взволновали. Пользовалась не бумагой — это мне не под силу, а компьютером и диктофоном. Мысль, что кто-то прочитает мои переживания, узнает какие-то личные тайны, не беспокоила.
