…Дождливым весенним днем обмывали с приятелями премию, по-холостяцки коротали воскресный день за бутылкой. На столе нехитрая закуска: квашеная капуста, вареная картошка, банка венгерского "Лечо", бидон с пивом и сушеная рыбешка.
— За премию выпили, за здоровье и удачу тост подняли, а за детский дом? Давай за него и всех наших! — предложил приятель Севы с детских лет Костя.
— За всех наших! — поддержал Володя.
— За нас! За всех, кому детдом заменил родителей и семью! — согласился Сева, чокаясь с друзьями.
— Заезжал недавно и ужаснулся, какие там пацаны, — вспомнил Володя. — Родители — алкаши живы, или матери — шалавы отказались… А шкодят! Не как в наше время. За деньги одалживают друг дружке шмотки поносить, представляете?.. Белым хлебом кидаются.
— Другое время, — согласился Костя. — Мы дети войны. Голодного времени. — Он взял гитару, перебрал, подстроил струны и запел любимую детдомовскую песню. В прихожей раздался звонок, и Сева пошел открыть.
— Наконец-то! — встретил он Сергея. — Думали, заблудился или увели в другую компанию.
— Очереди везде.
На звонок в коридор вышел сосед, смерил парней возмущенным взглядом.
— Сколько раз обещал поставить отдельный звонок! — выговорил он Севе и вернулся в свою комнату. Сергей достал из карманов рабочего полушубка две поллитровки, банку рыбных консервов, кулек конфет, разделся и сел за стол.
— Долго ты. Собирались жребий кинуть, кому на помощь идти, — Костя отложил гитару, ловким движением сорвал крышку с бутылки и разлил по стаканам. — Что, мужики, продолжим?
— Бригадир, тост, — предложил Сергей.
— На заводе бригадир. В тостах Володька специалист.
— Доверяете? Тогда, чтобы никогда не кончалась! — объявил Володя. — Поехали! Не будь этой радости, как бы жили?
Выпили, и пошел обычный мужской разговор.
Из прихожей опять послышался звонок. Когда Сева оказался в коридоре, сосед уже впускал жену Нину. Она передала ему тяжелую хозяйскую сумку, приподняла стопку газет и протянула Севе конверт.
— Странное какое-то послание тебе.
Не очень грамотной рукой на конверте было выведено: Васильеву Елисею Егоровичу. Сева повертел письмо. Фамилия его, адрес, а имя… Он был Васильевым Всеволодом Ивановичем. Вернул письмо Нине.
— Это не мне.
— И не нам. Будешь идти мимо почты — занесешь.
Сева вернулся к себе и, бросив письмо, присоединился к друзьям.
— От кого малява? — спросил Сергей.
— Черт его знает. По ошибке занесли. Адрес и фамилия мои, а имя отчество — чужие. Давно ничего не получаю.
