— Все это до войны, а потом?
Мария Ивановна налила себе из электрического самовара вторую чашку, достала из буфета очередную банку с вареньем.
— С малинкой попробуй. Лесная. — Она подлила ему чаю и продолжала вспоминать.
— Добрая была Лиза. Всякую животину любила. Собак в дом тащила, кошек, птенцов выхаживала. И немца раненого пожалела. Маша — мать её, к тому времени умерла. Хворая вернулась из Сибири, застудила внутренности.
— Елизавета Петровна полюбила того немца? — остановил словоохотливую старушку Сева.
— Нам, бабам, откроется разе… Год целый, может чуток меньше, хворый немец квартировал. Фрицы на мотоцикле каждый божий день приезжали. Продукты привозили, видать шишка был. Лиза потом полдеревни одаривала сладостями. Не жадничала.
Заметив, что Сева ничего не ест, чай стоит почти не тронутый, замолчала.
— Пирогов не попробовал, чаю не попил со старухой.
— Вы не беспокойтесь, все попробую. Скажите, мать он силой взял?
— Ой, паря! Задаешь вопросы! Лизка огонь — девка была. Столько времени без мужика, какой бабе не хочется? Согрешила. Ходила к бабке Насте избавиться от дитя, да видно ужо поздно.
— Уверены, постоялец не изнасиловал её?
— Пристал, словно уполномоченный из райфо. Она мне докладывала? — вспыхнула бабуся, недовольная, что Сева все время перебивает. — Фриц хоть и немец, тоже мужик.
— Вы её оправдываете?
— Никого я не оправдываю. Поживешь с моё, поймешь… Крыжовничка попробуй, а чаю горячего налью. — Она вылила из его чашки и нацедила горячего. — Помянуть бы Лизу по-хорошему, по-христиански. Сбегаю, к соседям за бражкой?
— Спасибо, Мария Ивановна, я ухожу. Спасибо за чай и воспоминания. Не успокоили меня. Не сказали главного, любовь у неё была с немцем или он изнасиловал?
— Хошь и любовь, что ворошить старое? Должен пожалеть мать.
— Если крутила любовь с фашистом, когда муж на фронте?
— С одной Лизкой, думаешь, случилось? Другие скрывали стыд, избавлялись от немецкого наследства, а она пузо выставит и ходит по деревне.
Вместе вышли на крыльцо, попрощались, и тут старушка вдруг выдала:
Чуть не забыла, лет десять назад прошел по деревне слух, будто Лиза письмо получила из Неметчины. От того раненого немца. Правда, или болтали, теперь никто не скажет.
От Марии Ивановны Сева направился к Ереминым. Бригада строителей заканчивала разбирать бесхозный дом матери. На поминках он подписал бумагу с отказом от прав на дом. Мужики перетаскивали еще крепкие бревна, пилили, готовились переложить дом, который перешел в колхозную собственность.
