Штабные офицеры, и я в их группе, стояли в стороне от встретившихся на посадочной площадке генералов.
Мы не слышали их слов, по видели, что Клейст резко что-то ему выговаривал.
Оказывается, ночью был получен в штабе его приказ, воспрещающий дальнейшее продвижение танков до подхода пехотных частей к переправам через Маас, а генерал, как и ранее, пренебрег этим приказом. Разговор между ними был коротким. Наш генерал что-то ответил на упреки не менее резко, и они, не раскланявшись, разошлись.
Генерал, мрачный, подошел к машине и сделал мне знак, чтобы я сел с ним.
— Вам будет небезынтересно знать, — объявил он сухо. — Я сдаю командование корпусом... Моя доктрина отвергнута, и мне ничего не остается, как уйти в отставку... Если будут остановлены танки, кампания затянется и может оказаться проигранной... Еще неделя-другая затяжки, и Франция может отвергнуть тех, кто сдерживает ее народ в сопротивлении... Все преимущества пойдут насмарку! Можете это сообщить немедленно барону!
Ну нет! Этого-то я как раз и не собирался делать!
Не мне служить немецкой победе над Францией. У меня даже родилась надежда, что Франция наконец-то проснулась от летаргической спячки. Этому могла содействовать только оттяжка наступления. Сами же немецкие генералы готовы были дать отсрочку для решения судьбы, и нации, и всей войны, ибо, конечно, только авантюризм был союзником их продвижения.
Генерал дал телеграмму командующему группой армий о передаче командования над корпусом и испросил разрешения выехать к нему с докладом.
Но войну вели не фон Клейст и не фон Рундштедт, Через полчаса была получена ответная радиограмма.
Я опять почувствовал чью-то сильную руку, властвующую и над генералом и над германским фюрером. Генералу было приказано дождаться генерал-полковника Листа, командующего полевой армией, продвигающейся за танками генерала.
Генерал встретил Листа и доложил ему в присутствии офицеров о своем конфликте с фон Клейстом. Генерал-полковник не очень-то и вслушивался в его жалобы, Он разрешил продвижение танков вперед именем командующего группой. Генерал мне потом заявил:
— Они не хотят разделить со мной ответственности.
Обычную войну, согласно теории военного искусства, не нужно было и начинать. И они знают, знают, на чем строятся мои расчеты, но перед историей хотят остаться чистенькими... Вы успели сообщить о конфликте барону?
Я ответил:
— Барон не нуждается в столь детальной информации... Я полагаю, что он в курсе всех споров и распоряжении по армии.
