— Всегда готов, господин барон! — ответил я. — Если это не нарушит интересов...
Барон рассмеялся:
— Мне не нужно, чтобы вы действовали вопреки вашим интересам... Мне не составило бы труда найти для этой цели немецкого офицера. Но я хочу видеть реальную картину событий... Немецкий офицер раздует и переоценит успех. Исказит действительность от восторга, неуспех попытается всячески оправдать... Вы способны быть бесстрастным свидетелем усилий наших войск во Франции...
Я оглянулся на барона. Усмешка бродила у него на губах.
— Я так понял, что я в авангарде проделаю кампанию во Франции?
— А разве это не интересно русским?
— А зачем бы вам все это раскрывать нам?
— Смелый вопрос! Я хочу, чтобы русские имели точную картину событий во Франции. Франция и Англия имеют четыре тысячи восемьсот танков, мы можем выставить только две тысячи двести танков... Но моим партнерам во Франции Народный фронт страшнее наших танков, и это известно в Москве. Я хочу, чтобы в Москве были из первых рук ориентированы о весомости наших предложений о переделе мира... Убедительная победа на Западе сделает более сговорчивым Восток.
— Стало быть, вы должны быть уверены в успехе?
— Затяжная война во Франции для нас поражение...
Тогда все карты смешаны, и придется гасить свечи!
Генерал командовал армейским корпусом, но по своему составу это был танковый корпус. Наименование "танковый корпус" еще не было тогда принято в немецкой армии.
Генералу за пятьдесят, он участник первой мировой войны, довольно типичная биография для высшего немецкого офицера. Кадетский корпус, фснрнх в егерском батальоне, военная академия в Берлине. В начале первой мировой войны обер-лейтенант, затем произведен в капитаны, участвовал в боях, потом-штабы. Войну закончил капитаном, до генерал-лейтенанта дослужился в мирное время. В нападении на Польшу командовал корпусом.
Седой, приземистый, с военной выправкой, всегда подтянут, подвижен и даже быстр. Решения принимал не колеблясь, всегда зная, что делает и зачем.
Штатский человек при корпусном штабе — бельмо на глазу. Рамфоринх смягчил мое появление. Он офюрмил меня представителем компании, подчиненной его концерну.
Генерал был извещен, что я прислан как уполномоченное лицо главы концерна.
Генерал, однако, встретил меня сдержанно.
О том, что выступление назначено на утро, я узнал не от генерала, а от офицеров.
Ночью сказал мне об этом и генерал, считая нужным поделиться своими соображениями с "человеком Рамфоринха".
