Феогност — грек, Алексей — русский, из рода черниговских бояр. Его отец, боярин Федор Плещеев, выехал из Чернигова на службу к московскому князю Юрию Даниловичу. Алексея, под мирским именем Елевферий, крестил великий князь Иван Данилович. На двадцатом году жизни Елевферий принял постриг под именем Алексей в московском Богоявленском монастыре, прославился в монашестве, был поставлен наместником митрополита в церковном суде. Феогност отличил его и послал епископом во Владимир, а позже благословил в преемники на митрополичьем столе.
Митрополит Петр тоже был русским, как русский радел Москве. Назначение Алексея было воспринято московским людом как добрый знак, как еще один шаг к единению русских людей с Москвой под рукой могущественного князя Симеона, прозванного Гордым.
Яростно светило солнце, в городе его заслонили смолистые дымы из можжевеловых и сосновых ветвей. Смолистым дымом гонят моровую язву, гонят и прогнать не могут. То из одного, то из другого дома выбегают люди с плачем. В черных монашеских одеяниях монахи наваливают в подводы тела умерших и везут их из города. Улицы вымерли, только стражники берегут костры да смотрят, чтобы искры от костров не сделали пожара.
Тяжко ударили великие колокола всех святых, все тринадцать звонниц опустили на город погребальный звон. На Красное крыльцо княжьего терема вышел боярин. Бросил страшное известие: умер великий владимирский и московский князь Симеон Иванович.
В соборной церкви Михаила Архангела душно от можжевелового дыма. Лица прикрыты платками, бояре не теснятся, следят, чтобы не коснуться друг друга. Митрополит Алексей вышел на амвон сказать слово боярам и князьям.
— Великий князь владимирский, московский,— говорил Алексей,— Симеон Иванович, сын Ивана Даниловича Калиты, князя зело мудрого, защитника земли Русской, наречен Гордым, ибо не любил крамолы и неправды, зло обличал, наказуя: сам мед и вино пил, но николи до пьяна не упивался и пьяных не терпел. Войны не любил, но воинство готовое имел, в чести содержал. Во Орде от ханов и князей имел великое почтение, дани и дары невеликия давал, сам был не алчен до имения, при нем ордынцы не воевали отчины его. Многих пленных выкупил. Князей рязанских, тверских и ростовских поставил под свою руку. Новгородцы не смели перечить его наместникам. Братия же его князь Иван и Андрей имели его за отца. На Руси была тишина великая, много людей шли из других земель служить Москве, служить ему. Повелел великий князь: «По отца нашего благословленью, что приказал нам жить заодин, так же и я вам приказываю, своей братье, жить заодин. Лихих людей не слушайте, которые станут вас ссорить, слушайте отца нашего владыки Алексея да старых бояр, которые отцу нашему и нам добра хотели. Говорю вам это слово для того, чтоб но перестала память родителей наших и наша, чтоб свеча не угасла».
