— Идти надо к великому московскому князю Симеону! — сказал Боброк.— Сильному служить, сам будешь сильным!
— Не в Новгороде такие слова сказаны! — отозвался Капуста.— Его отец разорил новгородцев, брал черный бор, на что никто не осмеливался. Симеон заставил новгородских мужей босиком просить милости. Он не то что черных людей, он и князей ломает!
— А куда ты позовешь, новгородец? — спросил Пересвет.
— На север, в Заволочье надо пробиваться. Там земли вольные, туда и язва не забежит, потому как посуху туда нет путей для живого человека, а по воде не было времени ее туда затащить.
— Зовешь в Заволочье, а сам спустился к Игнач Кресту?
— Сказано, нет туда пути по суху. Надо идти на Белоозеро, а оттуда на Устюг. Когда вскроются реки — плыть по Двине.
Боброк гневно молвил:
— Вольная жизнь — заманчивая забава! Да какая же вольная жизнь русскому человеку под Ордой?
Капуста рукой махнул.
— В Заволочье Орда не добиралась. Гиблые там места для степняков.
— А я думаю, новгородец,— продолжал Боброк,— самая ныне вольная вольность — это Орду бить! Запрятаться медведем в лес, то какая же вольность! А Орду бить — нужна единая сила, а единая сила дается в руки только могучим князьям!
— Князь Сихмеон собирает воинов! — подтвердил Пересвет.— Да примут ли ныне? От Брянска и до Игнач Креста нас ни в один погост не пустили. На Москву идти надо через Торжок и Тверь. Дойти, может, и дойдем, да от московских ворот получим поворот. Все опасаются язвы.
— Потому и тяну к Белоозеру,— сказал Капуста.— Не могла язва забежать в Белоозеро.
Пошли в Белоозеро.
Шли едва притоптанными дорогами, зимними необка-танными тропами, по целине пробивались. Воду добывали из-под льда в речках и в озерах, топили на кострах снег. Железный сшибал дичину из самострела. Коням находили сено в лесных стожках. Погосты и деревни стояли на запоре, нигде не открывали осадных слег, будто вся Русь в осаду села. Встречные на дорогах шарахались в сторону. Долгий и тяжкий путь, ни одной ночи во всю зиму не переспали под крышей. В овины нет нужды забираться в мороз, у костра теплее. Совпало, что в Велик день услыхали колокола белоозерской церкви Пречистой Богородицы.
— Говорил же! — воскликнул Капуста.— Жив город! Сюда не добраться язве.
Поспешили, дабы успеть к утренней службе, а когда вышли из леса, то открылись взгляду затворенные ворота и одинокий пономарь в ряске, сидевший на перевернутой днищем вверх лодии. Пономарь вскочил, завидя всадников, отступил к самой кромке берега. Крестился в страхе.
