- Ну, садись на лавку возле брата, а я твою мать попрошу, чтоб пускала тебя в школу.
Учитель стал показывать Филипку буквы, а Филипок их уже и немножко читать умел.
- Ну-ка, сложи своё имя.
Филипок сказал:
- Хве-и - хви, ле-и - ли, пе-ок - пок.
Все засмеялись.
- Молодец, - сказал учитель. - Кто же тебя учил читать?
Филипок осмелился и сказал:
- Костюшка! Я бедовый, я сразу всё понял. Я страсть какой ловкий!
- А молитвы какие знаешь?
Филипок стал читать Богородицу, но все слова говорил не так.
Учитель засмеялся и сказал:
- Ты погоди хвалиться, а поучись. С тех пор Филипок стал ходить с ребятами в школу.
ФИЛИПОК Андрея Платонова
Филип уродился мальчиком, по причине мужского смешения родительских хромосомных наследственностей, и считал это справедливым.
- Горький реверс бытия получается, товарищ бабушка, унизительный вполне! - Эти начальные разъяснительные слова Филипок обратил в сторону печки, на которой серьезно укрепилась бабушка Филипка, как любительница теплых ощущений в спине и с целью не упустить дальнейшего развития своего преклонного возраста.
- Грамота - дело заковыристое, - не смолчала бабка в ответ.
Все дети из соседских семей, заранее расплодившиеся по окрестным избам, уже достигли школьного рубежа, только Филипок не доставал до него возрастом и естественными размерами.
Мать не отпускала Филипка учиться, ошибочно беспокоясь о его физическом благополучии, и Филипок горевал.
Отец разомлел посреди обрадованной семьи и не спешил; находчиво используя протяженность зимнего ночного времени, он ушел партизанствовать к себе в леса только под утро. Мать, навсегда утомленная социальной несправедливостью жизни, также затемно покинула избу - для исполнения поденных пролетарских работ.
- Ну-ка, останови кто теперь! - твердо сказал Филипок себе, уснувшей бабке и остальному опустевшему пространству избы. Но не нашлось желающих преграждать ему путь, поэтому Филипок почувствовал себя готовым к познанию жизни посредством грамоты, арифметики и иных умственных предметов, изобретенных для образования человечества.
- Была бы у меня шапка, - негромко терзался Филипок, - то и зимнюю ледовитость воздуха оттолкнул бы от себя, ничего унизительного к ней не чувствуя... Пришлось нахлобучить отцов треух, старый, с исчерпанным ресурсом пользования, и переразмерный Филипку, в силу общей неспелости его организма.
Зимняя ночная природа потекла навстречу Филипку, набивая в его небольшую грудь холод и тревогу перед неожиданностями начатого пути, который направлял его за село, к школе возле церкви. Своя слобода не затронула Филипка ни собаками, ни иными какими неприятными впечатлениями, потому что он обладал перед всеми ними привилегиями знакомства, но чужая собака Жучка, и последовавший за нею Волчок залаяли на Филипка и стали получать от этого удовольствие, видя, что он боится произведенного лая и капающих на него сверху животных слюней, потому что поскользнулся и упал.
