- Странный малый, не правда ли? - кивнул он в сторону светящегося окна кабинета сэра Томаса на другой стороне двора. - Хорошая скотина, но великий, удивительный ум.
Я открыл дверь, выходившую во двор, чтобы вдохнуть свежего воздуха. В комнатах было свежо, но пахло мускусом, как в помещениях, которые долгое время не использовали.
- Определенно, у него редко бывают гости. Во всем доме огни светились только в наших комнатах и в кабинете сэра Томаса.
- Да. - Наступила тишина. Потом Гордон снова заговорил резким тоном: Ты знаешь, как умер фон Гонманн?
- Нет.
- Он попал в руки странного и ужасного племени, которое претендует на происхождение от племен Древнего Египта. Они - последние умельцы адского искусства пыток. Спасшийся археолог рассказал, что фон Гонманн умирал медленно и мучительно. Его убили, не искалечив, а тело высушили. Потом его прикрепили к кресту и поставили в хижине с фетишами их ужасной религии, рядом с другими трофеями.
Мои плечи непроизвольно вздрогнули.
- Ужасно!
Гордон встал, отбросил сигарету и направился в свою комнату:
- Уже поздно. Спокойной ночи... Что это?
На другой стороне двора раздался грохот, словно опрокинулся стул или стол. Пока мы стояли, завороженные неожиданным, неопределенным предчувствием чего-то ужасного, безмолвие ночи прорезал крик:
- Помогите! Помогите! Гордон! Слейд! О Боже!
Мы вместе рванулись во двор. Голос принадлежал сэру Томасу и исходил из его кабинета в левом крыле. Когда мы побежали через двор, то отчетливо услышали звуки страшной борьбы, и снова закричал сэр Томас. Его голос был похож на голос человека в предсмертной агонии:
- Он достал меня. О Боже, он до меня добрался!
- Кто с тобой, Камерон? - отчаянно закричал Гордон.
- Ганра Сингх!.. - Неожиданно сэр Томас замолчал; и, ворвавшись на первый этаж левого крыла и бросившись вверх по лестнице, мы слышали лишь дикое, невнятное бормотание. Казалось, прошла вечность, прежде чем мы оказались у дверей кабинета, из-за которых доносились грубые завывания. Мы бросились открывать дверь и застыли, ошеломленные от ужаса.
Сэр Томас лежал, корчась в растекающейся луже крови, но не кинжал, воткнутый в его грудь, заставил нас застыть, словно пораженных громом, а лицо египтолога, исказившееся от ужаса. Его глаза сверкали, уставившись в пустоту. Это были глаза человека, который заглянул в Чистилище. Его губы что-то шептали, но нам удалось разобрать лишь несколько слов:
- Безносый... безносый... Тут кровь хлынула с его губ, и он упал лицом вниз.
