Наконец настал день, на который было назначено второе заседание по делу Ломмсонов.
Я традиционно встретилась с клиенткой возле здания суда за пятнадцать минут до начала судебного заседания. Как ни странно, ответчик и его представитель опаздывали, а потом, появившись в последнюю минуту, вели себя весьма странно. Ответчик, Свартальд Ломмсон, даже не поздоровался, проходя мимо, и сделал вид, что не заметил ни меня, ни свою жену.
Я нахмурилась: это было крайне необычно для почтенного гнома, но ни времени, ни возможности что-то выяснить у меня не было. Наученная горьким опытом, судья решила приступить к заседанию точно в назначенное время. По-видимому, ей совершенно не хотелось вновь лишаться обеда.
Однако ход заседания был неожиданно прерван. Не дав судье толком перейти к рассмотрению дела, со своего места поднялся представитель ответчика. — Ваша честь, мы хотим сделать заявление. Дело в том, что мой клиент поменял свою позицию — теперь мы полностью признаем исковые требования, и мой клиент просит просто выплатить ему денежную компенсацию стоимости его части имущества.
Лицо судьи Мышкиной после этого заявления просто нужно было видеть! Столько часов скрупулезных и нудных ковыряний в каждом пункте бесконечного списка… И ради чего? Чтобы теперь ответчик просто согласился на все? Облегчение от того, что можно будет наконец забыть об этом деле, боролось на лице судьи с явным желанием придушить и Свартальда Ломмсона, и его адвоката.
— И все же я хотела бы узнать, чем вызвано изменение позиции ответчика. Наконец поинтересовалась судья. — Ответчик, встаньте. Понимаете ли вы последствия признания иска?
— А как же ж, понимаю, — подтвердил почтенный отец гномьего семейства.
— Тогда поясните суду, почему вы решили признать иск? — Судья Мышкина настойчиво пыталась выяснить заинтересовавший ее момент.
Гном потупился и покраснел, как помидор. — Ну, это… Я решил разойтись с Дваргой. У меня теперь другая женка есть, вот. Так что мне денюжки нужны, а не вещички, значит…
Судья, выслушав смущенные пояснения гнома, посмотрела на мою клиентку с неожиданным сочувствием. Ей явно хотелось сказать что-то типа: «Ну что, доигралась, милочка?». Но сочувствие никак не вписывалось в рамки гражданского процесса, так что она промолчала, лишь постаравшись побыстрее выполнить все необходимое для окончания дела.
Формально дело мы выиграли, причем с блеском, а вот в реальности… Не думаю, что Дваргию Ломмсон устроило такое разрешение спора, но тут уж я ничем не могла ей помочь. Так что, выведя ошеломленную клиентку из зала судебного заседания, я как могла, успокоила ее и наконец отправилась домой.
