— Что? — взвился Санька. — Я не денщик!
— Нарежьте, пожалуйста, мясо маленькими кусочками, — попросил Командир, не поворачивая головы. — И поставьте тарелку по правую руку. И не гремите ножом. И не топайте ногами.
Саня нарезал мясо маленькими дольками.
Командир ел на ощупь, не глядя на тарелку, но всегда точно накалывая мясо вилкой; на ощупь взял стакан с кофе, на ощупь нашарил пачку с сигаретами.
— Замените, пожалуйста, пепельницу, Сергеев!
Саня заменил пепельницу с окурками, поставил чистую. Волна негодования, протеста, жгучая, как в детстве, обида захлестнули его, жгли изнутри, и ничего с собой поделать он не мог. Третий день не мог. Забившись в угол, точно загнанный зверек, он глядел на темное пятно, расползающееся по рубашке своего мучителя, ждал.
— Сергеев, — деспот, видимо, изобрел новую пытку. — Возьмите мою машину и мигом доставьте на СКП начальника штаба. Заболел лейтенант Хромов, надо перекраивать плановую.
— Есть доставить начальника штаба.
И он доставил начальника штаба, проветрил помещение, освободил пепельницы от окурков, отогнал ворон, притащил планшетисту бутылку «Боржоми» и вдруг поймал себя на мысли, что злится-то он напрасно. Напрасно злится Саня Сергеев, получивший всего три внеочередных дежурства и разнос на собрании за серьезное нарушение воинской дисциплины. Он поднял глаза и увидел согнутую, усталую спину Командира, темное, расползающееся пятно на рубашке. Шестой час Командир не разгибал спины. Огромное воздушное пространство было перед ним; из всех точек этого пространства к Стартовому Командному Пункту — мозгу военного аэродрома, — как нервы, тянулись доклады с самолетов, стоящих на земле и несущихся в воздухе. Не выключаясь, хрипел динамик громкой связи. Саня прислушался.
— Семьсот пятнадцатый, — он узнал голос майора Громова, — работу закончил!
— На точку, семьсот пятнадцатый! — приказал Командир.
— Восемьсот пятый зону занял!
— Работа, восемьсот пятый!
— Четыреста седьмой — курс триста тридцать два.
— Четыреста седьмой, займите эшелон восемь. Курс — двести девяносто четыре!
— Понял, эшелон восемь, курс двести девяносто четыре.
— Пятьсот девятый, — резко сказал Командир, — долго вы будете молчать?
— Я — пятьсот девятый. Беру КУР ноль.
— Будьте внимательны, пятьсот девятый!
— Понял, прошел дальний!
Неожиданно тонким дискантом зазвонил один из многочисленных телефонов. Дежурный офицер связи снял трубку.
— Да… Да… Нет… Не могу. — Он посмотрел на Командира. — Если срочно — найдите замполита, решите вопрос с ним. Нет, с Руководителем полетов я вас соединять не буду — идет работа!
