— Тут ты живёшь? Скромно, мебели мало. Но зато воздух чище, правильно я всё говорю, а, Иней-джан?
Она согласно кивнула, продолжая наблюдать за тем, как он носком за пятку брезгливо скидывает с босых ног пыльную обувь.
— И кто бы говорил о скромности…
— Где у тебя душ? Хочу помыться с дороги! — ветровка первой летит к его ногам, туда же падает футболка с растянутыми рукавами и выцветшим серпом и молотомна груди.
— Прямо по коридору, первая дверь.
Знакомая улыбка с ровным белым оскалом в её сторону и джинсы бесстыдно валятся в общую кучу.
— Прикажете постирать?
— Зачем сарказм, красавица? Сам уберу.
А он нисколько не изменился — всё тот же блестящий смуглый торс, чуть-чуть поросший волосом, едва уловимый запах от Мизрахи и маленький кусочек гладкой чёрной материи, маняще прикрывающий естество.
Инна вспомнила искромётный феерический секс, который случился с ними после показа в Праге. В ту ночь они обошли десяток маленьких пивных и хмельные оказались вдвоём у неё в номере. Эмиль срывал с Инны одежду, бросал на пушистый ковёр, затем, полностью нагую утопил в том же ворсе и её саму. Два разгорячённых тела, сплетясь ногами и руками, бешено катались по полу, словно желали насытиться друг другом на всю оставшуюся жизнь.
Осторожно переступив через груду одежды, Эмиль грациозно прошествовал в ванну.
— Эй, Инна-джан! — сквозь шум воды донёсся до неё его мягкий тенор. — Принеси мне, пожалуйста, полотенце!
Роясь в бельевом шкафу в поисках достойного полотенца, Инна пыталась справиться с возникшим желанием. "Это похоть и ничего больше!" — убеждала она себя, но похоть захватила её всю, сдавив дыхание и заставив до боли вибрировать низ живота. Она открыла дверь ванной с белым флагом на вытянутой руке, заранее предугадав свою участь и сдавшись на милость противнику.
Эмиль откинул влажные кудри с посвежевшего лица и по-кошачьи прищурился. Освободив её руку от тяжёлой махровой ткани, он потянул добровольную пленницу к себе. Она не сопротивлялась. Теплые струи ударили по голове, плечам, груди. Тугая жаркая кожа Эмиля дымилась паром. Он жадно глотал воду, стекающую по её телу, стихийно касаясь Инны руками, сосками, коленками, восставшей плотью. Она застонала тихонько и просительно, когда Эмиль, обхватив её бедра, оторвал от земли и насадил на себя требовательно, настойчиво. Теперь он был господин и повелитель беспомощной, восхитительно мокрой и растрёпанной женщины, вскрикивающей от наслаждения и впивающейся в него тонкими слабыми пальчиками.
