— Просто? Она просто отдала вам мои документы и забрала у вас деньги? Даже не спросила, что со мной будет?
— Таковы особенности товарно-денежных отношений. Ничего личного. Я прошёл долгую школу, а никак не привыкну к этому. Твоя тётя любит тебя, но она слабая женщина, прости её.
— Вы-то чем лучше, вы же купили меня! Заплатили деньги и можете владеть. Можете продать, можете по частям…
— Что ты говоришь такое! Я никогда не смогу так поступить. Ты — как глоток свежего воздуха. Каждый день я себе говорю — ай, Гия, ай, маладец, одним счастливым человеком на земле стало больше. Но тебе плохо с нами, плохие вещи про меня думаешь…
— Да не думаю я про вас плохо! — закричала Полина и разрыдалась. — Мне хорошо здесь, хорошо с вами. Только… я боюсь…
— Чего ты боишься, маленькая птичка?
— Боюсь верить. Когда меня… когда Бодун меня…
— Молчи, не надо об етом…
— Нет, я хочу рассказать! Вы поймёте. Подо мной было много крови. Он возвышался страшный, голый, тоже в крови. У меня сильно болели ноги и грудь. А он улыбался. Сказал — ты сама этого хотела, сучка. Тогда я сбежала и поклялась себе никому не верить…
Гия Давидович сжал голову руками и раскачивался из стороны в сторону. Они долго молчали.
— Не могу взять твою боль, не в силах. Она останется с тобой, как шрам на сердце и будет кровоточить в ненастную погоду. Не уверен, что судьба этого нелюдя облегчит её. Но ты должна знать — его уже нет среди живых…
— Нет?
— Добрые люди рассказали, что он погиб в пьяной драке. Его закололи, как свинью на бойне свои же собутыльники. Кровь из его разорванного горла забрызгала всех, кто был рядом… Он смыл позор кровью, и теперь Бог ему судья. Прошу тебя, девочка, не ожесточай своё сердце. В этом доме ты под надёжной защитой.
Полина быстро пошла на поправку. Странно, но известие о смерти Бодуна обрадовало её. Прошедшее отдалилось, став похожим на кошмарное сновидение — ведь жизнью правят живые люди. Георгий Давидович оформил над Полиной опекунство до наступления совершеннолетия и ждал приезда жены с тем, чтобы обсудить одно важное для себя решение. Он решил удочерить девочку.
В один из пасмурных вечеров конца сентября Поля наткнулась на два бумажных свёртка. Развернув, извлекла из них льняную и фланелевую ткани. Удивилась, что могла забыть о просьбе Гии, а он, в свою очередь, не напоминал, чтобы не тревожить.
— Почему ты не спрашиваешь меня о профессии? — со дня пролившихся откровений он позволил ей перейти на "ты". — Не желаешь больше устраивать экзамен?
