Мы продолжали путь. Джунгли обгорели до коричневого цвета от зажигательных бомб. Было жарко и влажно. Тишину нарушало только щебетание птиц. Каким-то чудом они пережили разрушительный налет. И каким-то чудом выжил и противник. Больше не встречалось трупов — некого было обирать.
Однако многое говорило о том, что противник здесь был. Повсюду валялись разные предметы военного имущества. Разорванные мешки с рисом лежали на земле или свисали с лиан и ветвей; искореженные пулеметные стволы, орудийные лафеты, диски с патронами были разбросаны в радиусе сорока метров. Солдаты сновали среди обломков, собирая сувениры. Вдруг в кустах разорвалась граната, и один из солдат вскрикнул. Мы попадали на землю, а из кустов на полянку, спотыкаясь, вышел раненый солдат. Половина его лица была снесена, другая представляла собой сплошную кровавую массу. Он, шатаясь, шел к нам, сжимая в руке пулеметный ствол, и изумленно глядел оставшимся глазом. Прежде чем кто-нибудь успел к нему подойти, он рухнул вниз лицом и затих.
Вторая граната разорвалась справа. Из кустов вышел другой солдат; его левая рука была раздроблена у кисти, из нее капала кровь.
— Все заминировано, — пробормотал он. Долл вскочил на ноги и закричал, чтобы ничего не трогали. Противник заложил гранаты почти под всеми предметами. С наполовину вытянутыми чеками, они взрывались при малейшем сотрясении. Охотников за сувенирами перехитрили. Это стоило нам одного убитого и одного раненого и взбесило Долла. Он не мог понять, как противник сумел пережить атаку «кобр», а потом тщательно расставить гранаты. Он обзывал вьетнамцев подлецами, животными, нелюдьми и клялся уничтожить их до конца дня.
Раненого в сопровождении солдата отправили назад к полю ожидать вертолета, а убитого оставили на месте, чтобы вынести его позднее. С Доллом во главе мы углубились в лощину, медленно, осторожно выбирая дорогу, опасаясь гранат и мин. Не было заметно никаких признаков отступающего противника. Он ушел, унеся убитых и раненых. Очевидно, пока мы томились ночью в ожидании рассвета, противник успел заминировать брошенное имущество, рассчитывая, что мы его подберем. Не был ли путь его отхода нашей смертельной западней? Если такая мысль и пришла в голову Доллу, он отбросил ее. Он был убежден, что противник понес тяжелые потери и медленно отходит под их бременем. Он надеялся захватить его, прежде чем тот достигнет безопасного убежища на холмах. Хотя мы не разделяли его уверенности, не оставалось ничего иного, как ворча следовать за ним. Никто не мог оспаривать его власти, кроме Томаса, а тот, казалось, согласился передать командование Доллу.
