– удастся справиться с этим делом, то он сможет добыть для нас воистину удивительные сведения.
– Но о чем именно будут эти сведения? Даже высокопоставленный дипломат из министерства иностранных дел не может быть посвящен в военную стратегию, которую разрабатывают в узком кругу приближенных Гитлера, – возразил Меткалф. – Он никак не может знать детали нацистских планов вторжения в Англию.
– Совершенно верно. Но он будет располагать практически всей информацией об отношениях между Германией и Советским Союзом. И вот тут-то и лежит наша единственная надежда.
Меткалф недоуменно помотал головой.
– Они же союзники. Ведь с прошлого года Гитлер и Сталин – партнеры в этой проклятой войне. Что еще мы можем узнать, кроме этого?
Коркоран печально покачал головой, как будто разговор разочаровал его.
– Да, они подписали какие-то клочки бумаги. Соглашение. Но, Стивен, соглашение очень похоже на зеркало. Каждый видит в нем то, что желает увидеть.
– Знаете, Корки, кажется, это выше моего понимания.
– Гитлер предложил Сталину листок, чтобы тот поставил свою подпись, а в бумаге говорилось: мы друзья, наши интересы совпадают, мы партнеры. Но Сталин видит в этом соглашении именно то, что хочет: отражение своих амбиций, своих надежд, своих стремлений. Но то, что отражается в этом соглашении для Сталина, вовсе не обязательно совпадает с тем, что видит Гитлер. Гитлер может видеть нечто совсем другое. Ну а мы, зрители, остальной мир – мы можем выбирать то, что увидим в этом сами: или договор между двумя злодеями, искренне решившими совершать преступления вместе, или игру шулеров, в которой каждый пытается надуть другого. Как по-вашему, почему зеркало меняет местами лево и право, но сохраняет верх и низ?
– Вы же знаете, Корки, что я не силен в разгадывании ваших ребусов.
Коркоран вздохнул, видимо, сдерживая раздражение.
– Стивен, оно ничего этого не делает. Зеркало не переворачивает левую и правую стороны. Оно просто показывает то, что находится перед ним.
Меткалф снова кивнул.
– Вы хотите знать, что русские думают о немцах и что немцы думают о русских. Вот правда, которую вы хотите вытащить на свет, верно?
Коркоран улыбнулся.
– Правда – это разбитое зеркало, рассыпавшееся на бесчисленные кусочки. Каждый верит, что его крохотный осколок это и есть вся правда. Если позволите, я несколько перефразирую строчку из касыды Хаджи Абду в версии сэра Ричарда Френсиса Бертона.
– Я позволю, – откликнулся Меткалф. Корки очень часто цитировал этот древний персидский панегирик.
