Он пожимает плечами.
-- Вряд ли. Кто бы ей сказал?
-- А ты сам?
-- Я не говорил.
Я потерянно моргаю.
-- Ты ей вообще давно последний раз звонил?
Он на меня странно смотрит.
-- Я не уверен, что у неё есть телефон.
До меня начинает постепенно доходить.
-- А ты... в принципе когда с ней общался?
-- До того, как... -- он неопределённо взмахивает рукой в районе лица.
-- А она вообще знает, что ты жив-то? -- похолодев, спрашиваю я.
Он слегка приподнимает брови.
-- Ну, ей сказали, на что я стал похож. Вряд ли ей очень хочется на меня смотреть.
-- Это ты так думаешь или она сама так сказала? -- продолжаю допытываться я. Мы уже давно перешли на всеобщий, так что пастухи только переглядываются и недоумевают, о чём это мы.
-- Я так думаю, -- вздыхает он. -- Ну ты сама посуди, если уж отец...
-- Я совершенно не вижу тут связи. Или ты считаешь, что его кретинизм передаётся половым путём?
Азамат смотрит на меня с убийственной укоризной.
-- Я просто хочу сказать, -- поясняю я, -- что твоя мать ещё имеет шанс оказаться хорошим человеком. Во всяком случае, я бы не стала так категорично её клеймить.
-- Естественно она хороший человек! -- взвивается Азамат. -- Она прекрасный человек, я её очень люблю!
-- Тогда какого ж чёрта ты её игнорируешь? Ты поставь себя на её место -- она узнаёт, что ты ранен, а потом семь лет ни слуху, ни духу! Семь долгих муданжских лет! Тебе не стыдно, вообще?
-- Да на какого шакала я ей сдался?!
-- Азамат, она твоя мать! Даже муданжская мать не может просто так наплевать на своего ребёнка, не выродки же вы все тут, в самом деле!
Он ещё плечами пожимает -- ну в чём тут можно быть неуверенным?!
-- Отец же смог.
-- Так то отец! Он тебя не рожал! А материнский инстинкт никакая внешность не спугнёт!
-- Ну хорошо, -- перебивает меня Азамат повышенным голосом. -- И что ты теперь предлагаешь? Семь лет уже прошли, их не вернуть.
-- Во-первых, выясни её телефон и позвони.
-- И что я ей скажу?
Пастухи поняли, что с ними больше никто разговаривать не собирается и начинают расползаться по своим шатрам.
-- Во-первых, что ты жив и здоров. Во-вторых, спросишь, как она сама, здорова ли, не нужно ли ей чего. А там уж смотря что ответит.
-- Ладно, -- вздыхает он и не двигается с места.
-- Ну и чего ты сидишь? Звони уже!
-- Что, сейчас, что ли?
-- А почему нет?
Он, не сводя с меня оторопелого взгляда, достаёт телефон и несколько расслабляется.
