— Война, война! Что вы знаете о войне? — с каким-то подчеркнутым пренебрежением сказала Надежда Петровна. — Смотрю на людей и удивляюсь: бросились в драку, как петухи. Надо разобраться, почему немцы пошли на нас войной. Может, мы что-то делали не так…
— Мне трудно спорить с вами, Надежда Петровна, вы — человек опытный, немецкую литературу в подлиннике читаете. Но в одном я не согласен, сдержанно начал Анатолий. — Враг напал на нашу страну, истребляет советских людей, уничтожает все, что может, а вы говорите, что надо разобраться. В чем разбираться? Кто — первый напал? Всем ясно — немцы. Пока мы будем «разбираться», немцы до Ростова дойдут.
Надежда Петровна устремила удивленный взгляд на Фадеева и, пропустив мимо ушей его доводы, продолжила:
— Немцы — это не самое страшное, вот когда свои друг в друг начнут стрелять — будет хуже.
— О чем вы говорите, Надежда Петровна?! — возмутился Анатолий.
— Посмотрим, — ответила она и тут же перевела разговор на другое: Нина каждый день ходит в военкомат и собирается поехать в Москву.
— Зачем?
— Чему-то учиться, чтобы потом уехать на фронт. Она думает, что без нее там не обойдутся!
— Сейчас вся молодежь стремится на фронт, — попытался заступиться за Нину Анатолий.
— Вы-то сами не торопитесь на передовую, занимаетесь лишь обучением тех, кто должен туда пойти.
Анатолий молча принял упрек. Она и раньше к нему не благоволила, сейчас тем более. Что делать? Сказать правду Анатолий не мог. Ответил коротко:
— Я солдат, обязан служить там, где прикажут.
— Надо Нине внушить, чтобы она прежде всего окончила университет, а это недоразумение, война, скоро закончится.
— Немцы взяли Минск, рвутся к Ленинграду и Москве, когда закончится война, говорить пока трудно.
— Все это у вас газетное. Люди стали злыми и разжигают страсти, настаивала на своем Надежда Петровна.
Как всегда, стремительной походкой вошла Нина и, не таясь от матери, села рядом с Анатолием, положила руку ему на плечо.
— Толя, как здорово, что ты сегодня здесь!
Он поднял голову и встретился взглядом с Надеждой Петровной. Возмущение, неизвестный доселе огонь, досада — все это прочел он в ее глазах, но ровный голос совершенно не соответствовал ее внутреннему состоянию.
— Нина, ты задушишь Толю, он не привык к таким нежностям.
Если бы Анатолий не видел ее глаз, он принял бы эти слова за чистую монету.
— Мамочка, в городе толпы беженцев, люди идут с узлами, мешками, по улицам гонят коров, овец… Такое творится! — начала рассказывать Нина, выкладывая из сумки покупки. Надежда Петровна перебила ее:
