Осторожно, не разбудив соседок, соскользнула она с жесткого ложа, встала на непослушные негнущиеся ноги. Хмуро и неуютно было в лесу. Утро ли, день ли в разгаре — не разберешь. На зеленых космах молодых елок тускло поблескивали замерзшие капли. Оледеневшая трава позванивала, как тонкий фарфор, ломаясь под сапогами.
Крайнов, говоривший о чем-то с постовым, обернулся на звук шагов.
— Космодемьянская? Выспалась?
— Ноги закоченели.
— Не мала обувь-то?
— На номер больше брала. Да это у меня всю жизнь так: ноги и руки стынут. С кончиков пальцев.
— Крови маловато. Или насос слабо качает, — знающе пояснил постовой.
— Шагай, шагай, знаток анатомии, — шутливо подтолкнул его Крайнов. — За просекой приглядывай.
И к Зое:
— Очень замерзла?
— Как ледышка.
— Садись на пень, разувайся.
Она послушно выполнила его совет. Левый сапог снялся с трудом, а правый еще хуже: портянка сбилась комом на щиколотке.
— Тебя же один носок греет… Ну кто тебя учил так портянки наматывать?
— Никто не учил.
— Я думал: одна из всех сапоги выбрала, значит, привычная.
— Это мне Гайдар посоветовал.
— Кто? — удивился Борис. — Гайдар? Писатель?
— Аркадий Петрович, — с улыбкой подтвердила Зоя. Ей легко и приятно было говорить с Крайновым, особенно если они оставались вдвоем. С другими парнями совсем неинтересно, а с Борисом — очень.
— Ты знакома с ним?
— Случайно. В санатории. Он в сапогах по снегу ходил, я и сказала: холодно, мол. А он объяснил, что сапоги — самая незаменимая обувь, особенно на войне. Валенки могут промокнуть. Оттаят с мороза — и сырые. А уж оттепель и подавно не для них. Зато в сапогах, если на шерстяной носок и на теплую портянку, ни холод не страшен, ни сырость.
— Ишь ты! — Крайнов склонился над ее босой ногой, растирая рукавицей. — Повезло тебе такого человека увидеть.
— Несколько раз разговаривала, — тихо сказала Зоя, испытывая смущение от того, что шершавые теплые пальцы Бориса касаются ее кожи.
— Правда, ледышка совсем, — Крайнов склонился ниже, отогревая дыханием ее пальцы, и Зоя испугалась — вдруг губами коснется?! Даже дернулась. И покраснела.
Крайнов посмотрел на нее удивленно, отвел взгляд, насупился. Зоя видела — уши его стали пунцовыми. Ведь суровому командиру отряда было всего-навсего девятнадцать лет.
— Надевай носки, — строго сказал он, все еще не глядя на девушку. — А портянки надо вот так.
Борис хотел сам обернуть ее ногу, но передумал. Сел на плаху в метре от Зои, сбросил валенок.
— Гляди, как я делаю. Ногу держи на весу. Первый оборот. Перед большим пальцем уголок торчит, подвернуть его. И еще оборот, только потуже. Ну, а теперь закрепить кончик, подоткнуть. Нога как спеленутая.
