Едва началась война, припомнил кто-то его отличное произношение. Дивизия кавалерийская ушла на фронт, а капитана откомандировали на краткосрочные курсы. С курсов — в армейский штаб. И не было у него ни опыта в новой работе, ни интереса к ней…
За ночь в шинели и хромовых сапогах Егор Егорович промерз, как говорится, до самых костей. Даже, казалось, мускулы и хрящи в нем заледенели и похрустывали, когда шевелился.
Среди дня связной от разведчиков явиться не мог. Поэтому капитан оставил саперов, имевших полушубки и валенки, в условленном месте возле болота, а сам со спокойной совестью отправился в штаб ближайшего полка, чтобы подкрепиться там, согреться доброй стопкой и раздобыть на время теплую амуницию. Саперам же сказал, что вернется в семнадцать ноль-ноль.
Однако саперы сами разыскали его еще до наступления темноты. Привели паренька с расцарапанной щекой и заплывшим глазом. Связной где-то грохнулся на бегу, зацепившись за корни. Егор Егорович прочитал донесение, присланное Крайновым, полистал немецкие документы и, пожалуй, впервые понял важность той работы, которой теперь занимался.
Пошел к начальнику штаба полка:
— Связь с дивизией есть?
— Тебе кого?
— Самого Полосухина.
— Сейчас соединят.
— И еще, будь другом, скажи, чтобы коня мне приготовили. И сопровождающих.
— Дорогу не найдешь, что ли?
— Тут такие сведения, что хоть эскадрон с собой в охрану бери!
Выводы напрашивались сами собой. Если враг подтянул непосредственно к линии фронта ударные танковые части (а он подтянул именно их), значит, наступление начнется в самое ближайшее время. И второе.
Противник сосредоточил танки на участке дивизии Полосухина, на стыке двух обороняющихся советских армий: 5-й и 33-й. Замысел фашистов ясен: надеются пробить брешь — ведь стыки по праву считаются наиболее уязвимым местом.
Что же, решительного наступления гитлеровцев Виктор Иванович и без того ожидал с часа на час. Предполагал: неприятель особенно сильно будет давить на левый фланг дивизии, на стык с соседями. Сведения, полученные от Крайнова, лишь уточняли и конкретизировали то, о чем думал полковник Полосухин, о чем размышлял командарм-генерал Говоров, о чем совещались, наверно, неподалеку отсюда, в Перхушкове, в штабе Западного фронта. Во всяком случае, обстановка теперь прояснилась, и надо еще раз взвесить, какие принять меры, чтобы отразить готовящийся удар.
Виктор Иванович Полосухин не мог сказать, что он чувствует себя спокойно в преддверии вражеского наступления. Нет, у фашистов больше сил. Им помогает уверенность в успехе и опыт, накопленный за несколько лет войны. А для полковника Полосухина, для его поредевшего соединения предстоящая битва будет лишь вторым крупным сражением с немцами, вторым испытанием — после битвы на Бородинском поле.
