Я кивнул.
Мы подошли к ограде сада. За купой деревьев виднелась двухэтажная дача. К ней вела дорожка, вьющаяся между цветочными клумбами. Кто-то старательно ухаживал за ними.
От дома к калитке шла высокая сухая женщина.
— Вот мы и пришли, — вздохнула Оля. — У вас там, конечно, все не так. А как у нас, я вам расскажу. Правда-правда! Все время буду с вами. Хотите?
Я кивнул, не сдержав улыбки.
Пожилая женщина встретила нас за калиткой, глядя на меня пронизывающим взглядом. Видимо, мой облегающий комбинезон, так не похожий на местные одеяния, навел ее на близкие ей мысли.
— Гостя привела? Ну-ну! А парашют он свой хорошо спрятал? У нас ведь люди ушлые, отыщут.
— Здравствуйте, Евлалия Николаевна! — сказал я.
— И имя мое уже разведал? Видать, прыткий. Ну и ну, внученька! Осторожности в тебе не больше, чем ума девичьего.
— Бабуля, милая! Он вовсе не с парашютом прыгнул. Летающая тарелка спустилась… Понимаешь? Правда- правда!
— Насмотрелась по телевизору всякой чепухи и бредишь наяву. Ну да ладно, коли привела, не обратно же в лес отводить. Проводи гостя на веранду. Как звать-то его?
Оля меня об этом не спрашивала, и я произнес:
— Альсино.
— Какое прекрасное имя! — воскликнула Оля.
— Скорее чудное какое-то! Но у нас он будет Альсинов. Откуда прибыл-то?
— Из другого мира, бабуля, параллельного.
— Какие еще такие параллели?
— Ну, помните, в геометрии Лобачевского — параллели сходятся.
— Ну, параллели не параллели, а мы, выходит, сошлись. Веди в дом нового приятеля, — сказала она Оле, доставая из бумажной пачки цилиндрическую трубочку, наполненную сушеной травой. Потом добыла огонь из «фронтовой зажигалки» и подожгла трубочку. — А по- нашему тебя говорить научили? И то! Какой же разведчик без языка?
— Бабуля, он не разведчик, а посланец.
— А если посланец, то надо в Министерство иностранных дел позвонить, по крайности — в райком партии. Телефоны у отца в кабинете.
— Лучше подождать папу, — робко заметила Оля.
— Так вот, Альсинов, или как тебя там… Договоримся. Я человек стреляный, мне сам черт не брат. Каждого насквозь вижу. У меня чтобы было как следует. И не задумай чего! Ни-ни! За парашют свой спрятанный сам ответ держать будешь. А у нас ничем, тебе потребным, не поживиться. Чего молчишь? Или не со мной тебе разговоры вести положено?
— Нет, почему же. Я бы охотно побеседовал с вами.
— Сперва с сыном моим, Сергеем Егорычем, потолкуй. Если он тебя примет, тогда и до других очередь дойдет.
