— Вы-то здесь какими судьбами? — спросил Майкл.
— Нелицеприятными, — усмехнулся генерал. — Я был поблизости, когда мне позвонил Эксман, после чего я решил встретиться с вами лично.
— Эксман? — переспросил Майкл с неприятным предчувствием. — Значит, вы в курсе?
— Даже более того.
— И… как вам понравилась вся эта затея с базой и заложниками?
— Не думаю, что вы поступили правильно, когда согласились лететь.
— Меня шантажировал сам Эксман. Никому другому я бы не поддался, — заметил Майкл не без доли иронии.
— Вы поступили по совести, у таких решений есть свои достоинства и недостатки. По крайней мере, мне не сложно понять ваши чувства. Но риск, на который вы шли, граничит с безрассудством.
— Риск?
— В вашем самолете, — вздохнул Майне, — был "маячок" для средств ПВО и только один парашют. Кому он предназначался, я не стал спрашивать, потому что у нас с мистером Эксманом и без того вышел крайне неприятный разговор.
— Но как… — только и смог проговорить Майкл. — Я же проверил все перед полетом… парашюты были на месте, и…
Ярость медленно сдавила его горло, не дав окончить фразу.
— Так вот как мистер Эксман решил упростить свой план?! — взорвался Майкл. — Розыгрыша ему мало оказалось?! Да, представляю, какой шум в новостях: самолет генерала авиации сбит повстанцами, карательная операция, новая война, чтоб ее!..
— Майкл… — успокаивающе произнес Майне.
— Не знаю, что он вам наговорил и какие "благородные" причины перечислил, но если я когда-нибудь доберусь до Министерства, то лично приставлю револьвер к его виску!
— Майкл.
Магическое действие этого голоса вмиг усмирило гнев.
— Мы с вами знакомы всего нсколько минут, — с улыбкой продолжил генерал, — а я уже вижу, как вы похожи на вашего начальника.
— О чем вы?
— "Если я когда-нибудь доберусь до него", — процитировал Майне, — "то лично приставлю револьвер к его виску". Эта фраза уже звучала сегодня, по телефону, правда, в более паническом ключе.
— Вот как… — выдохнул Майкл.
— Она была сказана не на ваш счет.
— И поэтому, — изумился генерал О'Хара, — вы заключили, что Эксман совершенно непричастен к этому делу и даже готов выдать вам, постороннему человеку, имя виновника?
— Вам придется поверить мне на слово. Я далек от того, чтобы идеалиризовать Эксмана. Способен ли он пожертвовать вашей жизнью? Думаю, что способен. Но только не такими средствами.
— Почему же?
— Воспоминания и связанные с ними чувства часто оказываются сильнее холодного голоса разума. Я не прошу вас понять. Просто поверить. Для Эксмана ваше падение стало не меньшей неожиданностью.
