— Нет, безумными были монахи, а рыбы… Фиг их поймешь. Вот от безумного монаха всегда знаешь, чего ожидать, но человек, готовящий пищу, да еще в таком месте… Это всегда тайна.
— И что?
— А то. Тайны убивают.
— Но ты-то жив.
Меч Коэна со свистом рассек воздух, который вроде бы даже чуточку зашипел.
— Я привык их разгадывать.
— О… Своим мечом? Типа как Карелинус развязал цортский узел?
— Честно говоря, парень, в узлах я совсем не разбираюсь.
На площадке между валунами горел костер, на котором варилась похлебка, а рядом сидела пожилая женщина и что-то вышивала. Менестрель ожидал увидеть что угодно, но только не это. Правда, для своего возраста одета женщина была немножко… по-молодежному, и окруженный цветочкам девиз, который она вышивала на платке, гласил: «АТВЕДАЙ СТАЛИ, САБАЧЬЯ СВИНЬЯ».
— Так-так, — сказал Коэн, убирая меч обратно в ножны. — Наткнувшись на те трупы, я еще подумал: кажется, знакомый почерк. И не ошибся. Как поживаешь, Вена?
— Неплохо выглядишь, Коэн, — спокойно откликнулась женщина, словно бы совсем не удивившись появлению Орды. — Ребята, похлебки хотите?
— Ага, — с ухмылкой ответил Маздам. — Только сначала ее попробует бард.
— Как тебе не стыдно, Маздам, — укорила женщина, откладывая вышивание.
— Не стыдно. Когда мы встречались в последний раз, ты отравила меня и утянула мешок драгоценностей…
— Это было сорок лет тому назад! И где ты был, когда мне пришлось в одиночку сражаться с толпой гоблинов?
— Я знал, что ты их победишь.
— А я знала, что драгоценности тебе без надобности. Доброе утро, Злобный Гарри. Привет, ребята. Придвигайте камни. А это что за убогое создание?
— Это бард, — представил Коэн. — Бард, познакомься. Вена Воронокудрая.
— Что? — воскликнул бард. — Не может быть! Даже я слышал о Вене, она высокая девушка с…
— Старые легенды умирают долго, — вздохнула Вена, приглаживая седые волосы. — Кстати, ребята, теперь меня величают госпожой Макгарри.
— Да, я слышал, ты остепенилась, — кивнул Коэн, зачерпывая ложкой похлебку и пробуя варево на вкус. — Вышла замуж за трактирщика, повесила меч на стену. Завела детей…
— Внуков, — с гордостью поправила его госпожа Макгарри, но буквально через мгновение улыбка исчезла с ее лица. — Один из них теперь управляет трактиром, а второй ушел в бумажную промышленность.
— Заведовать трактиром — хорошее дело, — одобрил Коэн. — Но в канцелярии ничего геройского не вижу. Резак для бумаги — это тебе не меч. — Он облизнулся. — Очень вкусно, девочка.
