Покосившись на него, старик кивнул:
— Похоже, ты прав. Если такое и случится, то не скоро. Годков этак через двадцать-тридцать. Слишком у тебя ровный загар, слишком пружинистая походка, и сам ты сейчас на коне — сразу видно. Приезжай-ка ты сюда в полдень, сыграешь настоящий форсом. А ночной гольф подождет.
— В потемках ноги моей здесь больше не будет, — сказал парень. — Это все не про меня.
— Будем надеяться, — ответил старик.
— Вот увидите, — сказал молодой. — Ладно, с меня хватит, дальше не пойду. Похоже, зафигачил мяч в самую темноту — рыскать тут без толку.
— И то верно, — заметил старик.
И они повернули обратно сквозь туманную мглу, неслышно ступая по траве.
Позади все так же двигались в разных направлениях одинокие игроки.
Возле здания гольф-клуба молодой человек посмотрел на старого, который казался совсем древним, а старый посмотрел на молодого, показавшегося совсем юным.
— И все же, на тот случай, если вернешься, — заговорил старик, — то есть если вернешься в сумерках, если надумаешь сыграть партию, которую начнешь с тремя другими игроками, а закончишь в одиночку, должен тебя кое о чем предупредить.
— О чем, интересно?
— Есть выражение, которое ни под каким видом нельзя произносить в разговорах с теми, кто бродит по вечерней траве.
— И какое это выражение?
— Семейная жизнь, — прошептал старик.
На прощание он пожал парню руку, повесил на плечо свою сумку с клюшками и ушел.
Вдали, над полем для ночного гольфа, сгустилась непроглядная тьма, и припозднившихся игроков было уже не видно.
Загорелый, ясноглазый парень развернулся, дошел до стоянки, сел в машину и нажал на газ.
— Есть такие люди, которые в принципе не способны пойти на убийство, — заявил мистер Бентли.
— Например? — спросил мистер Хилл.
— Например, я сам, а также множество мне подобных.
— Чепуха!
— Чепуха?
— Вы не расслышали? Любой человек способен на убийство. В том числе и вы.
— Да зачем мне это? Меня все устраивает: прекрасная жена, хорошая работа, безбедная жизнь — с какой стати мне кого-то убивать? — возразил мистер Бентли.
— А я смог бы вас толкнуть на убийство.
— Напрасно вы так думаете.
— Запросто.
Мистер Хилл задумчиво обвел глазами квартал небольшого городка, утопающего в зелени.
— Если у человека нет таких наклонностей, никто не сделает из него убийцу.
— А я сделаю.
— Не может быть!
— Сколько вы готовы поставить?
— Никогда в жизни не спорил на деньги. Не имею такой привычки.
— Черт возьми, есть же такая вещь, как джентльменское пари, — сказал мистер Хилл. — Ставка — один доллар. От доллара до десяти центов. Слушайте, неужели трудно поставить гривенник, а? Да будь вы хоть трижды шотландцем, да еще сомневающимся в своей теории. Разве вам жалко десяти центов, чтобы доказать свою неспособность к убийству?
