Тиберий не участвовал в принятии решений, осуществить которые был призван. Политические причины такой военной активности диктовались людьми, непосредственно участвующими в делах на севере, по этой причине возник и сам вопрос: где должна проходить граница — по Рейну или по Эльбе? В этом споре верх взяла точка зрения Августа и Тиберия. Оба были против авантюрных действий за Рейном, оба сомневались в возможности завоевания всей Германии. Прежде рейнская армия и Друз доказывали обратное, теперь Август столкнулся с результатом политики, которую тогда сумел отстоять Друз. Он вынужден был принять неизбежное и действовать в соответствии с необходимостью, которой в других обстоятельствах он постарался бы избежать.
Однако отсутствовал командующий, обладавший необходимым влиянием и опытом. Для Августа было вдвойне удобно — он гордился своей экономной политикой и должен был изыскать средства для ведения войны, — что в этот момент он может положиться на Тиберия. У Тиберия были не только положение и умение, требуемые для ведения такой войны, но он еще и разделял точку зрения Августа, вряд ли изменив ее с тех пор.
Суть дела заключалась в том, что германцы, однажды осознав свою собственную ситуацию, воспринимали у римлян идеи и методы с такой тщательностью и стремительностью, какую выказали японцы девятнадцать столетий спустя. Опасность политики на Эльбе состояла в том, что предусматривалась встряска самих германцев от привычного спокойного, сонного состояния их древних племенных институтов, предусматривался их выход из состояния местной обособленности и появление более обширных общих планов. На практике эта опасность реализовалась в устрашающей степени.
Она возникла тогда, когда дети, впервые увидевшие армии Тиберия и Друза, подросли и стали взрослыми. Среди молодых заложников, посланных в Рим после завоевания Реции, Винделикии и Норика, был юноша по имени Маробод из царского дома племени свевов. Его личность и сообразительность вызвали интерес Августа, и мальчик получил образование в Риме, соответствующее его положению. По возвращении домой он решил использовать на практике полученные им знания. А они заключались в теории и методах политической организации.
Мы настолько привычны к политическим концепциям общественных организаций, что нам трудно себе представить, что раньше люди воспринимали это такой же новостью, как и революционные идеи. Они стали столь же новы для германцев I века, как и концепции современного европейского общества для востока века девятнадцатого. С их помощью общество могло быть переустроено и изменено, и люди, что плелись позади прогресса, могли быть защищены от порабощения соперниками, на практике использовавшими полученные уроки. И они встречали ту же оппозицию от сторонников старых порядков, которую всегда порождают новые идеи, с такой же точно оценкой своих действий.
