…Дитрих чувствовал себя неуютно.
В егеря он попал недавно. До этого, после вживления основного импланта, он почти полгода провел во внутренних караулах, в тот же период прошел обряд посвящения, а вместе с ним получил и новое, казавшееся дурацкими, непривычным имя.
Но правила есть правила. Новое имя — не слишком высокая цена за имплант, без которого в границах отчужденных пространств он бы попросту погиб или, того хуже, превратился бы в сталтеха.
После уютного сумрака бункерных зон выходить на поверхность жутковато. Вообще-то Дитрих никогда не считал себя трусом, но в Пятизонье происходит быстрая, болезненная ревизия жизненных взглядов и ценностей. Порой на поверхность всплывают такие потаенные черты характера, о которых там, в Большом Мире, даже не подозреваешь.
Ни служба в армии, ни жизнь на гражданке, ни злоключения молодости, пусть даже они будут спрессованы в один день, не сравнятся с одной минутой, проведенной тут.
Выходя на патрулирование после пульсации, Дитрих видел десяток обуглившихся, уже неузнаваемых тел, от которых разило горелой плотью, а рядом — остановленного ударом электромагнитного импульса, сожженного из огнеметов и вдобавок изрешеченного из стационарного импульсного орудия бронезавра.
От недавних впечатлений мурашки бегали по коже. Здесь жуткая в своей непредсказуемости смерть ходила с любым из сталкеров рука об руку, вокруг, несмотря на громкие заявления Генриха Хистера, царил вакуум абсолютной неизвестности. Все эти зачистки — мышиная возня. Отчужденные пространства только приподнимали перед Дитрихом завесу своих тайн, но он уже успел вкусить крамолу запрещенных мыслей. Когда глаза широко открыты, ты видишь окружающее и начинаешь понимать, насколько человек слаб и беззащитен в сравнении со стремительно развивающимся техносом Пятизонья.
Замкнутый круг получается. После имплантации назад пути нет, а период адаптации к новой реальности столь страшен, что ночные кошмары кажутся добрыми мультиками по сравнению с любым выходом на поверхность, но попробуй пожалуйся — даже малейшее проявление человеческой слабости в Ковчеге считается признаком неполноценности и карается лишь одним способом: малодушный боец группировки либо загадочно погибает, либо оказывается на операционном столе, где хирурги и мнемотехники на свой лад устраняют «огрехи природы»…
Остановившись у старой, полуразрушенной пристани, Дитрих сплюнул, на миг приподняв дыхательную маску, затем расчехлил электронный бинокль и стал внимательно осматривать окрестности. Он уже понял, что выжить можно лишь одним способом: забыть все, что существовало раньше, выкинуть прошлое, начать с нуля, принимая адские правила игры, стать зверем, постоянно находящимся настороже, не прощать слабость другим и выжигать ее в себе…
