Дедушка сходил па кухню за тряпкой и ведром. Кряхтя, опустился на корточки. Лицо и шея, когда он наклонился, побагровели.
Антон подумал: легче всего эту работу выполнить ему. Правда, не хотелось пачкать руки. Все же он предложил:
— Дедушка, давай помогу.
— Спасибо, милый, не надо, — сдавленно отозвался тот, размазывая лужу по половицам.
Из комнаты приковыляла баба Лена.
— Митя, я сама, — пыталась робко настаивать она.
— Сама, сама… — ворчливо вторила ей тоже появившаяся на пороге и с явным неодобрением наблюдавшая за дедушкой баба Таня.
Обед доедали молча. Пили сливовый компот из больших белых кружек с голубыми незабудками. Антон рассчитывал утаить косточку, чтобы расколоть потом и съесть зернышко, но баба Таня его хитрость разгадала, велела все косточки выплюнуть.
— Можно выйти из-за стола? — спросил он.
— А что еще надо сказать? — не разрешил дедушка.
Антон молчал.
— Когда встаешь из-за стола, надо сказать: «Спасибо. Было очень вкусно».
— Было очень вкусно, — повторил Антон.
Дедушка взглянул на него поверх очков, но от нового замечания удержался.
— Ты что сейчас собираешься делать?
— Уроки.
— Когда закончишь — зайди. И мы с тобой потолкуем об именах.
Пятно после лужи в коридоре еще не высохло. Антон поскребся в дверь бабы Лены, тихонечко вошел.
Баба Лена сидела на обычном своем место за столом очень прямо, с каким-то остановившимся выражением лица. В сумраке оно капалось особенно бледным, почти белым.
— Ты что? — спросил Антон. — Ты не расстраивайся…
— Да нет, милый. Я так, задумалась.
— Хочешь, я тебе за молоком сбегаю, — придумал он, как ее утешить.
— У меня еще есть, спасибо.
Свет проникал в комнату через два подслеповатых окна. В проеме между ними — высокое, в папин рост, зеркало. Антон видел в нем себя.
По правую руку от двери — махина комода. Железная кровать бабы Лены — у левой стены. Чуть в стороне от кровати — буфет. как все говорили, орехового дерева, с дверцами в форме арочек. На даче, в лесу, Антон встречал орешник: топкие прутики, из них получаются удобные гибкие удилища… Но то кустарник, а буфет был из дерева. Антон мечтал когда-нибудь увидеть его — с мощным стволом, могучей кроной, где скрывается видимо-невидимо орехов.
Когда бабушка открывала ореховые дверцы-арочки, по комнате разносился сдобный запах. Он из буфета не выветривался, потому что либо мармелад, либо пастилу, либо фруктовый сахар она обязательно припасала для Антона. Держали их в металлической коробке с надписью «Красный мак. Конфеты. Бирюлин и Кº».
