— Да ну… — мялся Антон. И с облегчением вспомнил. — Места не хватит. Только вчетвером можно.
Любочку не отпустили. Она вышла зареванная, всхлипывала.
— Мы ненадолго, — успокоил Любочку Антон.
Он еще забежал домой попрощаться с мамой и спросить у женщины, как зовут шофера.
Сам устроился на переднем сиденье, Юлю и Борьку посадил сзади. В машине тухловато пахло бензином. С этим запахом странно и обособленно уживался аромат, который принесла в комнату женщина.
— Ну что, готовы? Поехали? — спросил шофер.
— Да, Николай Федорович, — отозвался Антон.
Шофер поправил кепку и повернул какой-то ключ — наверно, включил мотор. Дождался, пока рокот его усилился, и положил руки на руль цвета слоновой кости.
Мимо дома Германа, потом направо, как идти к школе, — выехали на оживленную магистраль.
— А отвезите нас к новому стадиону, — вдруг попросил Борька. Антон состроил ему страшные глаза, и Борис умолк:
— Куда хотите, — весело откликнулся шофер. Надавил кнопочку на панели под ветровым стеклом, и в машине заиграла музыка.
Мелькали дома, деревья, светофоры. Люди торопились перебежать дорогу перед самым их носом.
— Во-во! Я здесь был с папой, — тыкал пальцем в окно Борька, и Антона его неумение себя вести все больше и больше коробило. То ли дело Юля — сидит тихо, скромно. Благодарна за поездку.
Выходить у стадиона не стали, полюбовались издали и поехали вдоль реки.
— А быстрей можете? — опять влез Борька.
— Могу и быстрей.
Дух захватило, так помчались. Ничего не видно вокруг. Сплошная пестрота.
На какой-то площади на стене высокого дома — огромный плакат. На нем мощный кулак, разорванная цепь. Надпись Антон прочитать не успел. На фоне сиреневого предгрозового неба плакат смотрелся строго и внушительно.
На следующей площади — такого же размера цветная реклама нового фильма…
С заднего сиденья послышались невнятный Юлькин шепот и приглушенный голос Бориса. Антон насторожился, напряг слух. Вроде захихикали. Чего он не переносил, так это шушуканья. Не хотели ехать — оставались бы. А если они собрались что-то обсудить, то сделать это надо потом, по возвращении.
— Вы давно шофером работаете? — специально громко, чтобы тех, сзади, заглушить, спросил он.
— Давно, — сказал шофер.
Не унимались, шипели во всю.
Над ветровым стеклом на ножке зеркальце в никелированной окантовке. Но в нем ничего не видно, повернуто оно к шоферу.
Антон резко обернулся… И увидел бледное, как бы расплывшееся лицо Юльки.
— Антон, мне плохо, — сдавленно простонала она.
