ПЕРВЫЙ. Сижу.
ВТОРОЙ. Надо же. И чего сидишь?
ПЕРВЫЙ. Ты же сам сказал. Она уже ушла.
ВТОРОЙ. Ну, она-то ушла — а мы? Мы тоже должны идти. Ты сам говорил — сегодня мы наконец уйдем.
ПЕРВЫЙ. Ага. Говорил. Уйдем.
ВТОРОЙ. Ну так пошли!
ПЕРВЫЙ. Подожди. Да подожди, подожди, сядь! Садись. Смотри, как хорошо. Смотри вокруг. Хорошо же? И ветер притих. И Луна успокоилась. И рука — вот она, моя, понятная… (Вдохнул, выдохнул. Вдруг.) Ну ведь целоваться-то ты можешь сколько угодно, но лучше ее от этого не узнаешь, правильно? А? Вот. И спать с ней можно сколько угодно, хоть день, хоть два, хоть неделю, хоть месяц, тяжело, конечно, но можно. И все равно ничего не узнаешь. Ну, будешь ты знать, что у нее на спине, справа от позвоночника, вот между позвоночником и лопаткой — у нее родинка. И вот здесь, вот здесь, на ноге, чуть выше колена, но не спереди, а сбоку чуть-чуть — у нее тоже родинка. А во сне она — а во сне она разговаривает и иногда даже на разных языках. Даже стихи читает иногда. А еще любит, чтобы ее целовали под коленкой. Вот любит, и все. И ты это все про нее знаешь. И чего? Вот, вот чего?
ВТОРОЙ. Чего?
ПЕРВЫЙ. Да ничего. Поцелуешь ее под коленкой — и ничего. Лучше ее от этого не узнаешь. И она тебя не узнает лучше, если ты ее все под коленкой целовать будешь. «О-о-о… Эт-то тот парень… Он потрясающе целует меня под коленкой…» — ну и что? Смысл-то какой?
ВТОРОЙ. Какой?
ПЕРВЫЙ. Никакой! Поцеловал ты ее под коленкой, а все, каким было, таким и осталось. Зачем тогда вообще под коленку лезть надо было?
ВТОРОЙ. Я не знаю. Это ты сказал.
ПЕРВЫЙ. Так вот я тоже не знаю. Это странно все очень.
ВТОРОЙ. Ну, пошли, что ли?
ПЕРВЫЙ. Сейчас. Сейчас. Зябну я что-то… Это ведь наверняка кто-то очень любопытный делает.
ВТОРОЙ. Кто?
ПЕРВЫЙ. Не знаю, кто, но очень любопытный.
ВТОРОЙ. Что делает-то?
ПЕРВЫЙ. Ну вот это вот. Вот чтобы холодно. Представляешь, как ему интересно? Сидит он так, и вдруг ему в голову приходит мысль. «А что они будут делать, если (состроил хитрую физиономию) — если холодно? Эт-то интересно. Эт-то надо выяснить. Эт-то обязательно надо выяснить. Да, пусть холодно будет, я посмотрю». И все сразу — у-у-у-у-у… (Изображает крайнюю степень замерзания.) «Вишь ты, как… выделываются… М-м-м…» А потом — «ну хорошо, ну я все понял, если холодно — скукоживаются. Хорошо. (Снова скроил хитрую рожу, быстро.) А если жарко? Это же, наверное, будет по-другому, так ведь? Пусть будет жарко». Ну и тогда все, конечно — а-а-а-а-а…
