Последние выпускники Пермского среднего военного училища, — «рексы» по духу, «ракетчики» по диплому. Они единственные в полку носили значок ВО — «вроде бы учился». В училище преподавали полный курс подготовки командира взвода по программе сухопутных войск. За два года курсанты с трудом постигали единственную техническую дисциплину — ТСО Зона 1М или 13Ю1. На изучение ракеты времени не оставалось. Все выпускники, как на подбор, были низкие, коренастые, мастерски бегали кроссы и люто ненавидели подчинённых. Пройти мимо и не пнуть солдата ногой, не обругать дневального, считалось ниже их достоинства. Некоторых взводных солдаты боялись панически. Они были вне конкурса, как воспитатели, но в полку, где 90 % — «яйцеголовые» с академическими значками, они были лишними и выше должности начальника инженерной службы дослужиться не могли. Как правило, быстро спивались и их отправляли в отстойник офицерских кадров — ТРБ, где они пополняли ряды престарелых капитанов и окончательно забивали на службу. Были такие ругатели, с которыми никто не решался связываться. Один знал матерное слово из восемнадцати букв «ебтвоюгосподибогасаламатьматросики»… (дальше так цинично, что я не решаюсь пересказать). Женщины, которые такое видели, но не слышали, визжали, мужчины изумлялись. Это был золотой фонд Вооружённых сил, жаль воевать им не пришлось, Афганистан бы взяли за неделю. Взяли же они Казахстан, который по площади в десять раз больше.
Старший лейтенант Егорыч, «Брат Евлампий», выходец из прапорщиков, промышлял силой. Чиркову затащил пианино на спине на четвёртый этаж. Когда трахал, на член надевал баранки. Сам из староверов, он от нашей жизни дошёл до ручки: пил, курил, но упорно не матерился. Как-то мы ему на фуражку вместо кокарды прицепили пуговицу; он это заметил, молча снял топор с пожарного щита:
— Убью!
Мы еле убежали. А так ласковый такой, двухпудовками баловался. Ходил на медведя с рогатиной — отец заманивал, а Вованя колол. Показывал фотографию: батя такой плюгавый, и не подумаешь на него. Ловил силками зайцев и сайгаков. Делал капканы из двуручной пилы. Как-то Арбузов вёз смену караула, видит — в снегу сидит сайгак и дёргается. Подвела жадность. Пошёл забирать добычу и попал во второй капкан — через валенок открытый перелом.
Братья Арбузовы — «два брата с Арбата и оба горбаты» — сами из Ленинска. Отец, капитан — забулдыга, помер от спирта в жару. Осталось после него два лихих взводных местного пошиба с мелко-уголовными замашками. Проведя детство в Ленинске, они понимали по-казахски. Как-то мне доложили о ЧП. Выехал на место происшествия, смотрю: лейтенант Арбузов, обычно тихий, стоит посередине комнаты с ружьём наперевес и читает по бумажке приговор. В углу жена с тёщей. Я вмешался в деятельность суда, отнял ружьё. Патроны были заряжены пулями. Наутро, он как ни в чём не бывало, опять пришибленный. Оказалось, что тёща Арбузова, с которой он сожительствовал, приняла к себе мужа на тридцать лет моложе, мало того — таджика после стройбата. Гена плевался:
