Вчера тревожное состояние в селе. С утра до позднего вечера шли самолеты. Одиночно. Звеньями. Группами. За полчаса хлопцы на поле насчитали пролетевших с одной стороны — двадцать один. Идут низко.
Дядьки качают головами:
— О-го, бормочут! Що зробилось. Або фронт прорвался...
* * *
Терень Бажатарник, бывший председатель сельского совета, про кулачков:
— Теперь они такие мягкие стали. В прошлом году все из-подо лба смотрели, здоровались кое-как. Сегодня Ригир Попадык (кулачок) идет, высоко картуз поднимает:
— Здравствуйте, Терентий Яковлевич!
Вижу, заговорить хочет.
— Откуда?
— С праздника. В Ладыженке был. У попа (там здешний поп).
— Ну что нового?
— Плохо. Совсем плохо. Говорят, через несколько дней эвакуировать будут духовенство, полицаев, служащих немецких.
Терень усмехается.
— Может, брешет. Не очень я верю этим крокодилам.
— Нет, правда. Уж он знает...
Вчера на конторе хозяйства появилось два объявления. Напечатано в типографии. Сверху: «Гайворон».
30/VIII-43 г.
Объява
Хто беспосередьно або посередьно допомогае бандитам, наказуеться смертной карою, особливо коли бандити вчинили акт саботажу.
Уиздний комиссар
Вечером пришел из Умани Л. Были чужие. Потому осторожно.
— Газеты за воскресенье не достал. Читал только. Бои на линии Черкассы — Чернигов.
Хлопцы:
— Да это что ж, Днепр перешли?
Сидим над атласом.
— Сколько километров? До Черкасс сто. Через неделю здесь могут быть.
Потом на дворе. В темноте:
— Миша видел. До черта. Матрацы, кровати. Мужчины. Женщины. Ребята. Говорят, Кировоград...
Радовало и не верилось. Должно быть, от того, что столько раз надеялись. Ждали. Разочаровывались. Опять надеялись. Устали ждать.
Вчера шел в Каменную. Зуб болел чертовски. Шли с трудом. Анатолий Кравец — наша радиостанция — небритый, в подранном свитре, стругался в сарае. На ручье уже крутились турбинки-вентиляторы от танка (он когда-то стоял около их дома разбитый). Думали. Резко говорить не потребовалось. Сказали новости.
Вложил динамо в коробку.
— Хотите верьте, хотите нет: еще две дырки — и все.
Потом шутили. Слушали патефон. Пили водку из свеклы (шли — для маскировки несли старые ходики Лукаша).
Вечером у нас. Наши сидели в темноте.
— Когда же начинать? Когда танки в Грушке будут? Риск? Так ведь Германа за одну новеллу расстреляют.
