— Хоть бы крепкая была, а то ведь курчонок совсем. Мы ее и работать-то не заставляли. Все жалели.
Антося:
— Я к вам вернусь.
— Хочь бы уж спокойно там было, да хочь бы кормили, да работы богато не давали.
— Полицай приходыв. Казав, шоб брали зимний одяг и легкий, и для работы и про выхидный день. Та хиба там до выхидных будэ?
Отец тупоумнее:
— Ничего, свет увидит. А чего ж, в неметчине неплохо было. Мы их видели в четырнадцатом году, они чисто жили. Хаты чистые и одеваются хорошо.
А она идет, как курчонок.
* * *
Сегодня отправляют от нас людей. В первый эшелон сорок пять человек. У соседа уходит девушка — одна из трех. У других пожилой человек — Ларион.
Назначено на три часа.
У обоих хат толпы. Плач доносится. Приходит на ум: совсем похороны. Идут. Девушку под руки ведут к подводе. Там мешки.
Сзади сплошь бело — белые хустины{7} и кофты. Женщины. Кто-то рыдает и причитает только:
— Боже мой. Боже мой.
Подвода движется медленно. Два конных полицая гарцуют. Мужчины отстают.
* * *
Вчера Марусин батько принес новость: бывший кулачок Сидор Кот будто слыхал, что немцы прорвали фронт на пятьсот километров в ширину и столько же в глубину, взяли Саратов. С видом всезнайки он добавил:
— А войска, что взяли Севастополь, пошли брать Кавказ.
Неужели может быть хоть доля правды? В чем же дело тогда?
Стратегически направление Харьков — Сталинград выгодно, конечно. Тогда Кавказ почти отрезан.
Но неужели могло случиться? И какая армия могла такое сделать? Саратов примерно семьсот пятьдесят километров (я весь вечер рылся в сумерках в картах) от линии фронта на 1 июля.
Но, впрочем, что я знаю?
А страшно, и холодно, и горько. Неужели мы, т. е. наш мир, наши идеи, мечты, стремления, неужели все это так и погибнет, как народившийся, едва засветлевший день. Неужели все черные, проклятые силы, что скопились в людях, — победят? И самую память о нас вырвут из людского мозга? И будут убиты миллионы и миллионы? Умрут тысячи книг, картин, фильмов, сооружений? И если нельзя сохранить для поколений, которые будут искать смысл правды и придут неизбежно к нашей, или очень похожей на нашу, правде, людей — носителей нашей правды, то надо сохранить, что возможно, из сделанного этими людьми.
* * *
На днях староста изволил посетить. Пара гнедых в зеленой фурке. Кучер. Сзади полицай. Скамейка накрыта цветным рядном. Марусиному батьке:
— Я, признаться, сегодня не завтракал.
Пошел к маме.
— А горилка у вас е?
Сел в красном углу. Сам напевает...
